игры? – Вы хотите, чтобы я голодал? – спросил он.
Она рванулась в сторону, пытаясь выползти из-под него, но он ее удержал.
– Конечно, нет.
– Признателен вам за вашу доброту, госпожа. Итак, когда я поем и восстановлю силы, каковы будут ваши распоряжения?
– Никаких распоряжений.
Она опять солгала, и он прекрасно все понял. В его взгляде вспыхнули озорные искорки, но он тут же потупил глаза.
– Жаль! Значит, я не сумел доставить вам удовольствие. Принесите-ка мне снова бритву, моя госпожа, и я покончу со своим бессмысленным существованием.
– Ни за что! Отныне вы будете растить бороду!
– Что ж, значит, придется повеситься на простынях.
– Тогда я заберу у вас все простыни.
Тут он и вовсе развеселился:
– Ага! Вы хотите, чтобы я был голым!
– Нет! – Смеясь, Розамунда опять попыталась вырваться и прекратить эту глупую болтовню. – Я ваша госпожа и приказываю вам жить. Повинуйтесь мне! – торжествующе воскликнула она и только тут сообразила, что ему удалось-таки втянуть ее в игру.
Глядя на него снизу вверх, она вдруг подумала, что это тоже входило в его щедрую плату: он дарил ей легкость и радость – то, чего не было в ее повседневной жизни, а она охотно поддалась беспечному настроению.
Тем не менее Розамунда вывернулась из-под него и встала с постели.
– Я знаю, кто вы такой, сэр! – со смехом объявила она. – Вы странствующий комедиант, а ваши друзья из Терека – это ваша театральная труппа!
– Увы, – сказал он, садясь на кровати и прикладывая руку к сердцу, вернее, к своей великолепной рельефной груди, – я всего лишь актер-любитель.
– Зато в любви вы профессионал, не так ли?
Он громко расхохотался:
– Нет, моя милая госпожа. В этом деле я тоже любитель, правда, не из простых.
Любитель… Тот, кто делает что-то по увлечению, а не ради денег.
Он имел в виду совсем другое, но веселая атмосфера игры была нарушена. Здесь нет места любви. Он просто отдает долг – платит ей за свою спасенную жизнь. И она пришла сюда не ради забавы, не для того, чтобы шутить и ребячиться. Ей нужно забеременеть. Больше того, она ни в коем случае не должна доверять этому сладкоречивому прохвосту. О да, он милый и обаятельный, но, без сомнения, прохвост. Разбойник с большой дороги или бесшабашный игрок, а может, и вовсе перекати-поле – кочует с места на место, разбивая сердца и ускользая от кредиторов.
– Что вы будете есть? – спросила Розамунда, нехотя возвращаясь к действительности. Покрутив головой, она нашла свои туфли и обулась.
– Я съем то, что пожелает моя госпожа, – ответил он, подперев руками подбородок.
Она нарочно стала перечислять те блюда, которые любила меньше всего:
– Гороховый пудинг? Угорь? Язык?
Он озорно блеснул глазами.
– Язык. Именно язык! – Розамунда покраснела до корней волос. О Господи, какая двусмысленность! – А вот от угря я
