– Вечноживущая.
Надя хотела поступать на анимационное отделение, либо на художественно-графическое, но чему ее могли там научить?! – «Правильной» живописи?..
Много лет спустя я узнал, что ее отец, Николай Константинович, стал писать книгу воспоминаний после смерти дочери и закончил ее за несколько дней до своей кончины.
Надя была талантлива во всем. От страниц ее артековских писем веет вечностью…
Как же много в ней было любви!
Тем же летом отец стал брать меня с собой на стрельбище и полигон – девятилетний возраст уже позволял заняться истинно мужскими делами. Во-первых, папа учил сына стрелять из «Калашникова». Выбрал автомат полегче, с пластмассовым «рожком» и почти таким же прикладом, показал, как надо целиться. Чтобы было удобнее, разрешил поставить «АКМ» на пенек.
В то лето стояла изматывающая жара, и я, вытирая пот со лба (больше от напряжения, чем от зноя), поймал в прорезь прицела фанерную мишень с «головой» и «плечами» и нажал на спусковой крючок. Через мгновение раздался оглушительный треск очереди. Отдача была настолько сильной, что я отлетел, как мячик, от пенька далеко назад. Пришлось переводить оружие на одиночные выстрелы. Стрелял много, но безуспешно (в следующий раз я взял в руки «Калаш» уже во время службы в армии, и тоже попал в «молоко»).
Во-вторых, я впервые очутился на самом настоящем полигоне военной техники. Военного, правда, в ней было мало: на безразмерной площади стояли бесчисленные грузовики: новые трехосные «КрАЗы» и «ЗИЛы», несколько «МАЗов»-бензовозов, и старые, законсервированные «Захары», зеленые, как кузнечики. Но больше всего на полигоне было серых понтонов, лежавших друг на друге, словно кубики в детской игре.
Отец командовал понтонным взводом и был здесь полным хозяином (в моих глазах). К единственному месту, куда он не пускал, меня влекло нестерпимо: к полукруглому металлическому ангару. Лишь раз я краем глаза увидел в нем нос огромного катера.
Машины на полигоне были замечательные: надежные, как кувалды, такие же крепкие и неуязвимые. Простреленные колеса, например, автоматически подкачивались мощными компрессорами прямо на ходу!
Я, конечно, хотел прокатиться на всем, что двигалось. «Захар» исключили сразу – он выпускался без гидроусилителя руля. На «КрАЗе» усилитель был, я даже проехал на нем метров двести, но рулевое колесо, величиной с половину моего туловища, мешало доставать до педалей. И только «МАЗ-500» подошел мне, как обувь нужного размера: и рычаги, и педали, и кнопки – все было под рукой.
Бензовоз оказался неожиданно шустрым – я даже зацепил и чуть не опрокинул один из «кубиков», когда сдавал назад, но, наловчившись (под чутким руководством папы), гонял между понтонными рядами в свое удовольствие.
Да, лето 1971 года было жарким! Таким, что плавился асфальт, листья на деревьях пожухли, у автоматов с газированной водой стояли очереди.
