ответил тот по-простому и ослепительно улыбнулся. Чуть погодя добавил: – Вишняков я, ваше благородие.
Еще под впечатлением от полета саперный офицер, не думая, схватил горячую ладонь авиатора и затряс в порыве благодарности, представившись в ответ столь же просто:
– Владислав. Рад знакомству. Откуда будешь?
– Деревня Сорокино. Опочецкий уезд… Ну, это на Псковщине.
Странное дело, но столь низкое происхождение пилота ничуть не смутило потомственного дворянина. Руки не отнял, даже наоборот – стиснул крепче.
– Спасибо тебе, Василий.
– И вам, вашбродь.
– Мне-то за что?
– Ну, сидел бы я щас без дела, а так… Полетали вот…
Они засмеялись и вместе пошли открывать ангар.
– Где летать-то научился? – толкая аэроплан, спросил подпоручик у Вишнякова, усердно пыхтевшего рядом.
– Так я ж столяр. По первости чинил машины в мастерских. В авиашколе, в Севастополе. А летать хотелося, страсть как. Ну, там и выучился летному делу.
– А здесь давно?
– Почитай с ноября тринадцатого. Как старшего унтера дали, так в Осовец и перевели.
Они сдружились – польский аристократ и русский крестьянин. Никого не стесняясь, жали друг другу руки, общались просто и незамысловато…
А двадцать шестого сентября начался обстрел.
Два дня беспрестанно били по крепости шестьдесят немецких орудий. Два долгих дня прятался по казематам, блиндажам и траншеям гарнизон Осовца, в который входили один пехотный полк, два батальона артиллеристов, саперы и всяческие обслуживающие команды. На их укрытия так и сыпались «чемоданы»[46] в неистовой попытке разрушить скрытые под землей бетонные перекрытия или толстую кирпичную кладку, а где и простые бревенчатые настилы. Повсюду стоял оглушительный грохот, ходили ходуном стены, осыпалась земля, но укрепления выдерживали. Крепко досталось лишь открытым постройкам, и то несильно, ведь они мало интересовали штурмующих.
А на правом берегу Бобра, далеко за болотами, то и дело взметались к небу дымные султанчики пушечных выстрелов. Они были хорошо видны штабс-капитану Мартынову, который сидел в одном из броневых артиллерийских наблюдательных постов на Скобелевой горе и разглядывал долину в буссоль.
– Так, так, так, – бормотал штабс-капитан, совершенно не слыша собственного голоса. – А это у нас что? Ага, мортиры… Правильно, там их и припрятали.
Он оторвался от окуляров и карандашом пометил что-то на карте, которая лежала у него на коленях.
Мартынов командовал броневой артиллерийской установкой. Новейшая вращающаяся башня системы Шнейдера со 150-миллиметровой гаубицей, вделанная в бетонный массив с убежищем для прислуги и пороховым погребом на две тысячи выстрелов. Почти вся под землей. Снаружи
«Чемоданы» (
