выругался. Он остался на пустынной ночной дороге без каких-либо шансов догнать графиню.
Отчаявшийся архиагент потер ушибленный локоть и прислушался к тишине, нарушаемой только звоном цикад и шелестом листвы. Кто бы это ни был, он умело фехтовал: рука преступника привыкла наносить быстрые и смертельные удары. Тарлаттус кое-что понимал в этом вопросе. Однако если бы это был офицер, то он бы вызвал оппонента на поединок, а подосланный наемник попытался бы добить лежащего. Заколоть лошадь мог лишь тот, кто сопровождал карету.
Клирик осмотрелся и расстегнул седельную суму, чтобы достать вещи, и составил краткосрочный план дальнейших действий. Увидев свою цель так близко, Тарлаттус уже не мог заночевать в поле и как гончая, взявшая свежий след, побежал по дороге, забыв об ушибах и усталости.
Когда они проходили сквозь кованый ажур арочных ворот Хенеса, вслушиваясь в перезвон колоколов, Аэрин подняла голову и, придерживая платок, покрывающий волосы, рассмотрела золоченую статую ангела-защитника, установленную на въездной площади Плаза-де-Нико. Сощурившись от яркого света, отраженного изваянием, она опустила взгляд на выстроившуюся полумесяцем группу паломников, монотонно читающих молитвы перед основанием резного постамента из розового мрамора, отполированного до стеклянного блеска тысячами прикосновений.
Эти места были ей незнакомы. Предгорья Садель представляли собой колыбель Собора, а местные жители участвовали при строительстве первого купола. Возможно, поэтому здесь не было той испуганной суеты и паники, как в других провинциях Эспаона. Не зря же в центре города возвышается кафедральный собор Всех Святых Ликов, уступающий в размерах лишь вилонскому Гранд Кафедрал.
Девушка заметила, как по брусчатке мостовой к ней приблизилась тень Маргада, и ускорила шаг, держась от него как можно дальше. По словам возничего, украдкой подкармливающего даву, граф объезжал Коста-де-ла-Кинта по заброшенной дороге, идущей через бор. Неизвестно, что произошло среди пиний, поскольку строить догадки, основанные на сплетнях служанок, весьма неблагодарное занятие, и тем не менее на белоснежном отложном воротнике графа выделялись засохшие капли крови. Не потому ли он сменил дворянское платье на щегольской наряд, лишенный кружев, как того требовала мода, одобренная неутомимым Собором? Куда же подевались породистая лошадь, шпага-дворянка и нубрийский пистолет?
Аэрин, перехватывая взгляды Элизабет и Изолы, изменивших привычке и снявших мантильи, уже не знала, кого опасаться больше: инквизиции или идальго? Чем дальше от родных мест отъезжала девушка, тем непредсказуемее казался путь, и ее постоянно преследовало неясное предчувствие беды.
– Ты читала миракли? – спросил Маргад, все-таки приблизившись к ней.
Девушка промолчала, и молодой человек услужливо вложил в ее руку небольшой молитвенник. Аэрин удержала в себе дрожь, почувствовав прикосновение его пальцев. Странное ощущение
