ты не против, то можешь послужить нам в Илинии.
– Похоже, у меня нет выбора…
Графиня скромно улыбнулась: ответ ей понравился.
– Ты когда-нибудь бывала там?
– Нет, госпожа, – дрогнувшим голосом ответила девушка, проглотив комок в горле.
– Уверена, что там тебе понравится.
– Да, госпожа, – не поднимая глаз, ответила Аэрин.
– Мне нравится твое отношение. Вот увидишь, ты ни в чем не будешь нуждаться.
Не прошло и получаса, как они взошли по раскладной лестнице в гондолу, а графиня сердечно распрощалась со своими слугами, разделив с ними вино, приготовленное к этому случаю. Нубрийцы вытянули дирижабль за канаты из-под навеса и, запустив двигатели, поднялись на борт. Пока шла подготовка к полету, Аэрин крепко держалась за поручень обеими руками – и смотрела в иллюминатор, но вот трап был поднят, причальный трос отцеплен и дирижабль поднялся в небо.
С высоты птичьего полета дава увидела брошенную повозку, навес, слуг, махавших им на прощание, и обрывающиеся вниз склоны предгорий. Увидела и прежнюю, счастливую жизнь, безжалостно сожженную и развеянную по ветру, память о которой она сохранит до ухода в безлуние. Тоска защемила сердце, и дава, не в силах удержать слезы жалости к самой себе, попыталась отвлечься и прислушалась к разговорам нубрийцев. То и дело слышался звонкий девичий смех: в дирижабль вместе с Грандами, Аэрин и нубрийским экипажем поднялась симпатичная кухарка, жившая вместе с северянами.
Посмотрев вдаль, дава от неожиданности вскрикнула. К ней подошла Элизабет и проследила за взглядом девушки. Внизу, по дороге, поднимая клубы пыли, летел черно-красный отряд кирасиров.
– Они опоздали, – успокоила ее графиня.
Аэрин не знала, что из предусмотрительности, гуманных наклонностей или… человеколюбия Элизабет подмешала в вино медленный яд, безопасный для вампиро, чтобы слуги, беззаботно пирующие внизу, не дожили до паноптикума инквизиции. Графиня решила использовать гражданскую войну как повод, позволяющий вернуться в родную Илинию, и не беспокоилась о том, какие воспоминания об их семье останутся в Эспаоне. Сумев вырвать даву из рук инквизиции и получив, таким образом, еще один козырь, она с легким прищуром обдумывала очередной коварный замысел и улыбалась своим мыслям.
Глава вторая
По гулким сводчатым залам прокатился чуть приглушенный расстоянием резкий удар колокола. Архиагент замер на месте, почувствовав, как невидимая волна прошла через тело, оставив после себя блаженный трепет, и, прислушиваясь к эху, поднял голову к витражам, через которые прорывались полосы сине-золотых потоков утреннего света. Самой судьбою к нему был направлен своеобразный призыв вернуться к неприглядной реальности: несколько часов Тарлаттус бродил по мозаичному полу между колоннами, поддерживающими резные своды, и, вдыхая ароматы ладана, перебирал четки дрожащими руками, стараясь обуздать эмоции, а они, как необъезженные
