надежно ограждающие Норозини от остального мира, все еще были заперты, дава спрятала лицо в ладонях.
Она понимала, что Элизабет или Маргад упоминали ее, придерживаясь согласованного с ней плана. Из этого также следовало, что рассказ давы не должен выглядеть выученным наизусть. Поэтому девушка выбрала общий стиль речи, немного отличающиеся от того, который они использовали, изобретая легенду и додумывая подробности.
Аэрин представляла себе, как входит в дом, который видела в Рогене в одну из поездок, и присоединяется к матушке и сестре в большой гостиной. На почетном месте висят портреты деда, дона Мигеля Диего де Рогена, выступившего на стороне дома Кастилио против коронации Филиппа, и отца, Хуана Мигеля. Их семья не скрывала симпатий к аристократическому дому, проигравшему борьбу за власть, и поэтому отцу пришлось продать фамильное дело и уйти на корабль семьи Вецци. Год назад он умер от лихорадки и цинги в морях Южного Полумесяца…
«Все это неважно… – прервала себя девушка, качнула головой, вздохнула и потерла виски. – Даже если я назову бриг, на котором он ходил в составе конвоя за пряностями или кофе, найдется тысяча деталей, о которых я совершенно ничего не знаю. Проклятье! Если кому-то захочется найти нестыковки, он обязательно добьется своего!»
– Как это тяжело, – прошептала она, растирая щеки.
У нее уже не было сил повторять про себя все то, что она должна была помнить. Вот уж, действительно, Аэрин успела забыть, как утомительно бездействие. Девушка расправила складки скромного черного платья в пол и натянула ткань темного однотонного платка, скрывавшего пряди собранных волос, шею и руки до локтя. О каких-либо украшениях не могло быть и речи.
– Буонджорно. Долго тут сидишь?
Аэрин вздрогнула от неожиданности. Бесшумная походка вампиро могла свести с ума, даже если к тебе приблизилась юная леди, чья светлая туника, покрытая складками пастельно-розового гиматиона, расшитого по краю золотым орнаментом, скрадывала очертания ее фигуры, оставляя любоваться тонкими руками и изящными чертами открытого впечатлениям улыбающегося лица.
– Здравствуй, – дава отвела взгляд: – Не могу сказать точно. Наверное, около часа.
– Как долго! Ты же Аэрин, прилетевшая с Элизабет?
Ее мягкий илинийский акцент мгновенно очаровал даву.
– Да, мне оказали такую честь.
– Как некрасиво с нашей стороны! Придется напомнить о тебе.
Подмигнув, она решительно направилась к дверям.
– Прошу, не надо, – простонала Аэрин, не желающая оставлять о себе впечатление нетерпеливой и гордой эспаонки.
– Я не позволю так относиться к своим гостям или я не Велия Норозини!
Девушка с трудом приоткрыла тяжелую дверь, ухватившись за нее двумя руками, и скрылась из вида. Не прошло минуты, как она вернулась, и на пороге возник Франческо, с которым дава
