style="font-size:15px;"> – Выживет.
Вперед вышел старший конюх.
– Госпожа, я не знаю, что на меня нашло…
– Вот как?
Эмира жестом подозвала кухарку, и та наклонила кувшин с водой, поливая госпоже на ладони.
– Я чуть с ума не сошел, когда увидел Лидию!
– Продолжай, – сохраняя спокойствие, разрешила леди и приблизилась к Марко, вытирая руки об услужливо поданное полотенце.
Только тонкая линия сжатых губ и взгляд из-под сдвинутых бровей выдавали бушующий в ней гнев.
– Если с ней что-нибудь случится, то кто возьмет ее замуж?
Конюх обнимал заплаканную дочь, трусливо прятавшую взгляд.
– Ах, вот ты о чем.
Не поворачивая головы, леди указала на окна кухни.
– Такого ожога я давно не видела. Если тебе интересно, то у девочки уже слезла кожа.
Марко молчал, и Эмира продолжила с плохо скрываемым презрением:
– Вы сами выбрали свою судьбу. Собирайте вещи. Теперь у вас с дочерью будет новая работа.
Чтобы не имела в виду леди, это прозвучало достаточно зловеще.
– Не стоим, всем заняться делом, – напомнила собравшимся Эмира Трейн.
Она похлопала по шее уже расседланную лошадь.
– Прикажете привести Слипэра? – осторожно уточнил помощник конюха.
Леди отрешенно посмотрела куда-то за плечо мужчины.
– Нет, я переночую здесь. Постой, – спохватилась леди. На всякий случай: возьми лопату и выкопай яму.
Мужчина не сразу понял, о чем идет речь, но нашел красноречивый ответ в ее глазах.
Порывистый ветер, бесстрастный предвестник скорой бури и неизбежных перемен, беспощадно трепал полы черной сутаны, подгоняя разъяренные зеленоватые волны, стремительно набегающие на берег и захлестывающие колени Торе, вошедшего в воду. За его спиной они с шумом разбивались о бритвенно-острые края заросших устрицами валунов, покрывая сетью пены и выброшенными водорослями мелкий ракушечник. Теплое море приятно омывало ноющие от усталости ноги, щекоча кожу босых ступней взбаламученным песком, и каким-то образом связывало с родным берегом, принося с прибоем воспоминания о доме. Клирик не обращал внимания на намокающую одежду и только с прищуром всматривался в даль, выискивая горизонт. Где-то там он видел свою бурную молодость и не менее яркую юность. Сильные эмоции обычно не оставляли следов на лице архиагента, привыкшего носить профессиональную маску безразличия, однако сейчас по его губам скользила грустная улыбка, не сочетающаяся с бесконечной болью во взгляде.
– Вас зовут!
Вздрогнув, архиагент обернулся на звук. Мальчик, кричавший на эспаонском, не уходил и смотрел на него. Прервав свои рассуждения, Торе осторожно выбрался на сухое место, где оставил ботинки, и участливо спросил:
– Что-то случилось?
– Меня послала к вам какая-то тетка.
– Ну,
