съездили в какую-то невероятную глушь в самом сердце Тюрингии, чтобы увидеть невысокий заросший травой и густым кустарником холм, где семь веков тому назад возвышался замок пращуров. Отец долго стоял у подножия и смотрел, не отводя взгляд. Они с мамой не мешали, хотя семилетняя Соль быстро заскучала.
– Все мои мечтали увидеть это место, – сказал потом папа. – Отец, дед, прадед… А мне вот довелось.
Когда три года назад вся Европа запела танго про фиолетовую планету Аргентина, Соль поразилась совпадению – и невольно возгордилась. Да, Аргентина! Пусть не она сама, но все ее предки – из Аргентины.
Она – аргентинка!
В знойном небе
пылает солнце,
В бурном море
гуляют волны,
В женском сердце
царит насмешка,
В женском сердце
ни волн, ни солнца,
У мужчины
в душе смятенье,
Путь мужчины —
враги и войны,
Где, скажите,
найти ему покой?
Ах, где найти покой?!
Слово «Клеменция» произносить вслух было нельзя, даже дома. Если очень нужно, папа говорил «Монсальват».
Аргентинское происхождение порой выручало. Соль так и не вступила в Гитлерюгенд, а вся ее «политическая работа», обязательная для школьников Рейха, заключалась в руководстве шахматным, а потом и туристским кружком. Отец пытался увлечь ее археологией, но к тому времени в Германии всякая археология, кроме арийско-нордической, оказалась под запретом.
Последний год в Берлине был трудным. Отец постоянно уезжал, возвращался мрачный, неразговорчивый, очень часто злой. Что-то шло не так, исчезали отцовские знакомые, а потом они узнали, что в Париже погиб дядя Виктор, папин двоюродный брат.
А затем мама и папа поссорились. Соль надеялась, что ненадолго, а вышло навсегда. Маму отозвали на Транспорт-2, где срочно понадобился врач ее специальности. Отец без всякой радости сообщил, что мама задержится там – на месяц или даже на два.
…Холодным ноябрьским утром 1937 года Соль узнала, что Транспорт-2, он же орбитальная станция Монсальват, уничтожен предателями – «нечистыми», продавшими Родину за чечевичную похлебку из чужой миски. Погибли не все, но среди спасшихся мамы нет. Уже потом рассказали, что она осталась с ранеными, для которых не нашлось места в спасательных шлюпках.
Мы ушедших
слышим сердце
Шаги умолкшие
мы слышим
Пускай их рядом нет,
Мы вместе, тьма и свет,
И тень твоя – со мной!
Еще через месяц, когда плакать уже не осталось сил, отец как-то вечером пришел к ней в комнату. Усадил в кресло, наклонился, посмотрел в глаза.
– Тебе пришлось рано повзрослеть, девочка. В этом и моя вина, разведчику опасно заводить семью. Но ничего уже не изменить, поэтому слушай… И меня, и тебя могут убить. Если погибну первый, ты останешься и продолжишь работу. Для начала запомни несколько адресов…
