вышла из класса как раз в ту минуту, когда в дверях показалась толстенькая квадратная фигурка Щелкунчика. Увещания Клеопатры Сергеевны не имели большого успеха на этот раз, и бедный Щелкунчик напрасно старался сосредоточить внимание детей, выписывая им мелом на доске какую-то новую и очень сложную арифметическую задачу. Ученицы его почти не слушали сегодня. Кто кашлял, кто сморкался, кто перешептывался с соседкой или нарочно ронял на пол то карандаш, то книгу. В задних рядах швыряли друг в друга какие-то маленькие свернутые бумажки и, почти не стесняясь, все время болтали и смеялись. Антипов несколько раз уже возвышал голос, призывая к порядку, но сегодня класс положительно не обращал никакого внимания на его слова.
Ирина была глубоко огорчена. Она отлично понимала, что все это делалось ей назло, так сказать, чтобы досадить новой классной даме; но почему же, почему эти дети так желали досадить ей, так плохо относились с первого же раза именно к ней, когда она, в свою очередь, напротив, была готова искренне полюбить их и всеми силами желала отныне быть им полезной?
Урок арифметики окончился.
Наставив бесчисленное количество двоек, Антипов выбежал из класса, взбешенный не столько за себя, сколько за Ирину. Он сейчас же направился в учительскую и там чуть не поссорился с Клеопатрой Сергеевной, выругав от души ее пресловутый второй класс со всеми ее сладкими девочками.
Не успел, однако, Щелкунчик выйти из класса, как все ученицы быстро повскакали со своих мест и теперь плотной стеной окружили Ирину.
– Мадемуазель Фомина, покажите нам, кого вы записали?! – кричали они почти все разом.
– Надеюсь, не меня только! – решительно заявляла Савельева, смуглая, немного раскосая брюнетка, записная шалунья. – Я совершенно нечаянно уронила два раза мой пенал!
– Не верьте, не верьте ей! – перебивала ее рыженькая голубоглазая Кошкина. – Савелька все врет, а вот меня так действительно щекотала Иванова, и я совсем поневоле смеялась!
Ирина терпеливо дала им всем высказаться и, когда они немного замолкли, проговорила спокойно:
– Дети, я никого не записала!
– Никого?
С минуту ученицы молча и с недоумением поглядывали друг на друга, каждая из них невольно подумала про себя: «Ну, уж Анфиса Дмитриевна не так бы поступила!» Но скоро, однако, они снова заволновались и по-прежнему заговорили все разом.
– Этого не может быть! – дерзко заявила Савельева: – Я отлично видела, как вы что-то писали, мадемуазель Фомина. Покажите нам листок!
– Да, я видела, что вы писали! – подтвердила Кошкина.
– И я! И я! И я! – послышалось теперь со всех сторон. – Покажите нам листок, листок, листок покажите!
– Дети! – снова начала Ирина, и что-то гордое и прямое засветилось на этот раз в ее глазах, она не казалась более ни робкой, ни застенчивой. – Дети, я никогда не лгу! – проговорила твердо молодая девушка. – Вы еще не знаете меня и потому, конечно, можете
