его усмешке не было ни унции веселья. Он наклонился к Ксандеру ближе, не отводя взгляда.
– За гордость. За жёсткость. За принципиальность. За то, что мы ставим себя выше других. За то, что не позволили тем, кто бросил нам вызов, распоряжаться на земле, принадлежащей нам по праву. За то, что мы смеем решать за других. А ещё за то, что мы сильны. – Голубые глаза вспыхнули, но жара, как от Исабель, от Фелипе не шло. – На самом деле не «за что», а «почему». Потому что не смогли с нами справиться, но, проиграв, огрызнулись.
За столом снова стало тихо. Фелипе снова глотнул вина. Сделал глубокий вдох, и золото в его глазах отступило, уснуло, затаилось.
– Они не учли только одного: мы стали гордиться этим их «подарком». Несмотря на него, наш род не вымер, и каждый живущий Альба есть доказательство тому, что какому-то огню нас не победить. Хотя нельзя сказать, что он не пытается. – Он отсалютовал бокалом своим родичам: – Огонь в нас.
– Ибо мы – крещённые пеплом, – откликнулись Альба: Алонсо печально, Франсиско с прохладной улыбкой, дон Фернандо с мрачной решимостью, Фелипе с дерзким вызовом. Но в каждом голосе звучала гордость…
… – Они разные, – сказал Ксандер во внезапную темноту, где был лишь один звук – дыхание брата. – Всякие.
– Но все они – проклятые, – отозвался Мориц, будто на пароль. – И все они – враги.
Кому-нибудь другому Ксандер сказал бы только «да», но это был Мориц, ему можно было говорить не просто правду – всю правду.
– Не все из них могут быть только врагами, – сказал он, чуть помолчав. – Кузина Ани говорила…
– Ани! – фыркнул Мориц. – Для Ани вообще все небезнадежные. Ей дай волю – она бы и Железного герцога попробовала понять.
Ксандер прикусил язык, но Мориц увидел это, не дал опустить голову – и так привычно это было, пальцы брата, сжавшие подбородок, что фламандец не выдержал:
– Она бы сказала, что каждый из них – человек.
Мориц не то что не рассердился – даже усмехнулся. Не очень весело, но все-таки одобрительно.
– Верно. Люди, не непобедимые монстры.
– Про непобедимость я не говорил, – пробормотал Ксандер.
… гордые иберийцы торжественно пьют, а мальчик среди них думает о своем – где-то там, в бескрайнем океане, его проклятый прадед капитан Филипп ван Страатен пытается обогнуть мыс Доброй Надежды на своем «Летучем Голландце». Там кричат чайки, вспарывая морской бриз острыми белыми крыльями, плещут волны – и нет и не может быть никакого огня.
Он открывает глаза и смотрит прямо на единственного среди них, кто кажется ему человеком.
– Но ваш огонь можно потушить…
– Всякий огонь можно потушить, – повторил он вслух и посмотрел на свои руки, как будто в них еще лежала обгоревшая, мокрая салфетка. Впрочем, в этом месте, где оживали воспоминания и мертвые, всякое могло быть.
– Все верно, –
