Или какие-нибудь там прибалты, или четники Драже Михайловича, – формально они все чисты, тут к ним не придерешься, это тебе не усташи какие-нибудь. А вы, Кривенко, дело совсем другое; вы – это «Зондерштаб Р», гестапо, СС. Да американцы просто побоятся иметь дело с вашим генералом, хоть он себе и придумал третью фамилию, английскую…
– Я что-то не пойму, к чему ты это все…
– К тому, что не надо быть лопухами, господин капитан. Вам и вашим людям посчастливилось не только уцелеть после поражения, но и попасть в страну, которая всю войну тайно помогала Германии, а сейчас числится среди союзников-победителей. Это редчайшая ситуация, капитан, но ни у кого из вас не хватает ума ее использовать. Действительно, вы все лопухи в этом вашем… «Суворовском союзе», или как там вы себя называете.
– Ну а если ближе к делу?
– Я тебе это и предлагаю, елки зеленые! Так ведь ты, адъютант, без его превосходительства и шагу не смеешь ступить… видите ли, «генерал не согласится», «генерал на это не пойдет», – да у тебя, черт возьми, своя голова есть или нет? Брось ты равняться на генерала, – я тебе сказал уже, генерал свое взял от жизни, чего ему еще теперь надо? Живет в спокойной стране, счет в банке есть, женат на красивой молодой бабе… его уже никаким риском не соблазнишь. Но ты-то – дело другое! Тебе нужно думать о своем будущем или нет? Или так и собираешься всю жизнь холуйствовать в адъютантах, покупки носить за пани Иреной? Ну, смотри, дело вкуса…
– Айн момент, – сказал Кривенко. – Ты, Полунин, не путай разные вещи. Я тебе сказал насчет генерала, когда ты спросил про организацию. Ты спросил, может ли «Суворовский союз» сотрудничать с этими аргентинцами, верно? На это я тебе ответил, что я не глава Союза и не могу решать такие вопросы. Если же ты говоришь обо мне лично… ну, или там о какой-то группе моих – лично моих – ребят, то это дело совсем другое. Тут мне не обязательно согласовывать это с генералом.
– Слава богу, разродился, – грубо сказал Полунин. – Именно это я и хотел знать, а как там вы будете решать между собой и что у тебя считается «организацией», а что – «группой лично твоих ребят», это меня меньше всего интересует. В общем, если хочешь, я тебя на днях сведу с одним человеком.
– Можно, – не очень решительно согласился Кривенко.
– Только ты вот что: будешь с ним говорить, не хмыкай и не пожимай плечами, там этого не любят. И вообще им нужны люди, способные действовать, а не ковырять в носу. Понял?
– Понял, так точно! – отчеканил адъютант.
– Запиши телефон, позвонишь мне завтра, часов в одиннадцать вечера…
Тяжелая, бронированная изнутри дверь штаб-квартиры «Национального антикоммунистического командования» явно была рассчитана и на психологический эффект. Этой же цели служила, по-видимому, и красная лампочка где-то сбоку, которая начала лихорадочно мигать, как только дверь захлопнулась за Полуниным. Верзила в голубой рубашке, с кольтом в расстегнутой кобуре, вырос перед
