к фривольной мечте. Дружба одолевает нас, выпрашивая приют в просторах бескрайнего сердца. Порой, обременяя нас искромётной мощью своего влияния, она подвергает нас к опрометчивым решениям, сталкивающие нас в обрыв людского презрения. Невозможно отрицать и её противоположно-непостижимое воздействие, которое извещает благочестивым промыслом, спасающее громоотводом наши неисцелимые души. Она, вспорхнув над нами, преобразуется в невидимо-кольцеобразный нимб, оберегающий нас от адовых кругов. Обороняя нас от возгораемых источников ненавистничества, она беззаветно наделяет всех нас небесными добродетелями. Но люди вследствие своего безобразного мышления, не подступаются перенять наисветлейшие проблески, дарующие нам сия богема. Чувства, обличённые в выдавливаемые мною слова, вырываются из уст моих, вытесняя гнёт молодецкой поры. Дружественные чувства всегда прожигает красота солнечного луча, вне зависимости к кому оно устремлено.
Невозможно вычесть из памяти тот день, который мы легкомысленно проводили в перламутровых стенах его дома. Нас настигла непроницаемая услада молчания и безликая вуаль тишины. И это шаткое платоническое наслаждение было нарушено его невзначай сказанными словами.
«Эмиль как ты смотришь на то чтобы поступить на факультет искусств, словесности и философии в (Universite de Montpellier III)?», не ожидая одобрения, спросил он.
«Мне тоже приходила эта мысль» ответил я.
И мы поступили в этот университет излюбленный иностранными студентами носящий имя Поля Валери. По своей силе и мощи образовательной системы он до сих пор соперничает с Сорбонной. Мы изучали философию со всеми её пресловутыми метафизическими теориями, зачитывались классической французской и английской литературой. Иногда нас знакомили с выдающимися маститыми писателями русской литературы. Меня всегда волновала культура той страны, в которой некогда жил мой отец. Когда нас познакомили с одним из столпов русской классики Тургеневым, во мне невольно пробудился интерес к «Отцам и детям», но когда я прочитал небольшой фолиант «Дневник лишнего человека» я сразу начал отождествлять себя с натурой главного персонажа. Мы беспечно и беззаботно прожигали свои студенческие годы, не осознавая того что это окажутся единственными сладострастными минутами в нашей жизни. Учились мы с ним надо признаться весьма скверно, нами овладевало наше общение и бессчётное открытие познаний друг о друге во время ночных бесед. Мы делились друг с другом всем, что привносило в нашу жизнь неизгладимое впечатление. Он умело поведывал мне о судьбах героев и героинь книжных романов, отождествляя их с нынешним столетием. Поражало порой меня то, с какой лёгкой и детской наивностью он позиционировал себя на их месте. Он безукоризненно отучивал фразы и реплики персонажей, которые вызывали в нём наибольший восторг. Отчасти он являлся перфекционистом, идеализируя свою жизнь, как Дориан Грэй, разрушая каноны общественной морали. Александр был самодостаточной личностью, не превозмогая своих возможностей
