залежи поглощаемой почвы. Росистые заросли кустарников беспомощно терпели непогожий день, выпавший на их долю, также как и я терпел непогоду изнутри.
С наступлением просветления природного царства, наступило и в моей душе полное благоденствие.
Последующий день достигнул реальности продолжительного наваждения. Ничего не предвещало ближнего новшества дня. Вразвалку собираясь на работу, я попеременно начинал думать о смене пресловутого образа жизни. Выходя на лестничную площадку, я встретил на нижней ступени человека подпирающего перила выщербленной лестницы. Это был он. Обернувшись и увидев меня, он пошатнулся и упал навзничь. Я стремительно подбежал к нему и поднял его с отсыревших бетонных ступенек. Мне казалось, что он в обмороке, но открывая его яблони глаз, я заметил, как они закатываются назад. Мне был понятен этот синдром зависимости, умертвляющий всю красоту человека. Сердце его учащенно билось в неположенном ритме метронома. Я потащил его к себе домой, пытался привести его в чувства под натиском холодных душевых струй. Его покатый взгляд катился к полосам надвинутых бровей. Затем он уловил моё созерцание и лишь промямлил «не без греха».
Я дождался, пока он заснёт и покинул свои апартаменты, долго раздумывая запереть ли дверь. Со всей прытью мне пришлось бежать на работу, так как неожиданные обстоятельства застигли меня врасплох. Многие из моих коллег начали недоумённо перешептываться, что со мной происходит вот уже две злосчастные недели. Они всецело понимали как это несвойственно моей педантичности опоздание, не выход на работу и даже мною выдуманная болезнь. Я принадлежал к числу тех родившихся в рубашке, кто очень редко болел, а если и занемог, то не подавал и виду. Но мои мысли были не здесь. Они были вне суетности окружающей меня среды. Они пышно парили в недосягаемом воздушном пространстве, отправляясь восвояси.
Предначертанная встреча после неистово поглощала меня махом своей данности. Меня пленяла оставленная мною недосказанность между нами. Приближение ночных бесед не могло превозмочь часовой отрезок отведённого времени. За две недели во мне кипела огромное желание высказать невысказанное, спросить не спрошенное и узнать неузнанное.
Мне хотелось восполнить всё, что мне казалось как будто бы утерянным за две недели. Поспешно вернувшись в свою обитель, я застал его за приготовлением яичной фритаты с добавлением тёртого сыра пармезан. С врождённой дружелюбностью он встретил меня со словами:
«Сначала довольствуемся ужином, а затем можешь мне докучать утомительными вопросами. Bon apetit»
Говоря откровенно, мне не хватило стойкости и решимости спросить о его зловредной привычке. Поэтому я неумолчно пытался найти проблеск меня интересующего вопроса в его красноречивом взоре.
«Уютное гнёздышко для неискоренимого одиночества», вдруг неожиданно подметил он.
Я лишь синхронно мотнул головой, соглашаясь с его замечанием. Я не мог
