до сих пор слезятся.
– Ничего не надо делать.
– Правда?
– Все хорошо, – повторил Уоллас, от души желая, чтобы это было правдой. – Мы просто подержались за руки. Детский сад.
– Даже не знаю. Боже, – Миллер шагнул к Уолласу, затем отшатнулся.
Уоллас вздохнул. Бетонная стенка царапала ладони.
– Хочешь, пойдем ко мне?
– Не знаю, стоит ли, – Миллер подозрительно покосился на него.
– Ну лично я устал и хочу домой.
– Тогда я с тобой прогуляюсь.
– Отлично, – сказал Уоллас. Больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться дома в своей постели. Они прошли квартал вниз по улице, миновали большой, круглый многоквартирный дом, маленький бар на углу, из которого неслась громкая музыка. У входа курили несколько белых. Уоллас чувствовал, как они провожают его взглядами. Миллер шагал рядом. Временами их плечи и пальцы соприкасались, и Миллер косился на Уолласа. Но тому удавалось сдержаться и не обернуться на него в ответ. Что за странная у него жизнь? Как только он оказался в этом чудном месте? Он уже жалел, что пошел на озеро. Жалел, что решил встретиться с друзьями. Не потому, что Эмма всем растрепала о смерти отца, но потому, что то, что раньше казалось простым и ясным, внезапно сделалось сложным и запутанным.
Они с Миллером поднялись по лестнице в его небольшую квартирку. Окно Уоллас, уходя, оставил открытым, и в комнате пахло озерной водой и летней ночью. В спальне работал вентилятор, и оттого в квартире было прохладно. Миллер подсел к стойке и стал наблюдать, как Уоллас готовит кофе во френч-прессе, что для него было в новинку.
Далее оттягивать разговор было невозможно, и Уоллас влез на стойку, скрестил ноги и обхватил ладонями теплую кружку. Миллер теребил край лежащего на столешнице бумажного листка.
– Миллер, так что все это значит?
– Мне не по себе, – отозвался тот. – Из-за того, что случилось в туалете. И из-за того, что я сказал тебе в апреле. Из-за всего. Мне кажется, я ужасный друг. И плохой человек.
– Ничего подобного.
– Давай начистоту. Я не западаю на парней. Я не гей и все такое. Просто… не знаю.
– Все нормально. Ты отличный друг.
– А я вот в этом не уверен. Я сглупил. Увидел, как ты целуешься с Эммой, и подумал… Ну, понимаешь…
– Честно говоря, не совсем, – покачал головой Уоллас. Днем он варил суп, и в раковине до сих пор громоздилась гора грязной посуды. – Ты увидел, как Эмма меня поцеловала, и подумал… О чем? Если все целуются с теми, кто их не привлекает, почему бы и мне не попробовать?
– Нет… Да… Не знаю, наверное. И тут ты собрался уходить, и я подумал: «Черт, это все из-за меня».
– Как мило.
– Но я хочу.
– Хочешь… чего?
– Поцеловать тебя, – сказал Миллер.
– О.
– Это плохо?
– Нет. Вовсе нет. Но, видишь ли, ты только что говорил, что не хочешь этого.
– Нет,
