что же такой обидный?
Да всё та же история – получив власть, раб становится хуже некуда. Вопрос только в существующих для него сдержках. При коммунистах они всё же имелись. Еще в большей степени для прокуроров и судей. Но милиция меньше была на виду и, мягко говоря, озорничала. Пьяных обирали запросто. А в некоторых отделениях складывались вполне сравнимые с теперешними бандформирования. Случались с их стороны и убийства; на одном – забили подвыпившего майора КГБ одетого в штатское – попалась группа отделения «Ждановская» московского метрополитена. А генеральным секретарем КПСС как раз стал Ю. В. Андропов (конец 82-го), говоривший (еще в должности главы КГБ), что милиция совершает в сутки больше преступлений, чем все преступники, – он и начал дело по коррупции министра МВД Щелокова, коррупции, о которой был давно хорошо осведомлен. То есть дело об убийстве послужило лишь основанием, чтобы для начала снять Щелокова с должности. Дальше пошли: исключение из ЦК КПСС, лишение званий и наград, вообще исключение из партии… в конце 84-го Щелоков застрелился. При осмотре его квартиры было обнаружено немало очень ценных вещей – «не по зарплате».
Надо сказать, что сталинская милиция была почти безупречной, хрущевская – значительно разболтаннее, но еще мало криминальная, брежневская деградировала вместе с режимом, хотя до сегодняшнего «уровня» ей было совсем далеко. К тому же, прокуратура в то время обладала над милицией полной контрольной функцией и не очень-то с ней дружила, суд – тем более. Сейчас все три эти организации правильнее произносить одним словом или аббревиатурой ППС.
Еще одно, и очень принципиальное, отличие старой ментовки от новой.
При коммунизме, конечно, всячески старались «прикрывать» своих, когда те нарушали закон, но руководствовались при этом ведомственным престижем и боязнью начальников получить от контрольных органов «втык». То есть не то чтобы защищали своих сукиных детей, а действовали из страха начальников провинившегося перед строгим в таких случаях их собственным наказанием. В девяностые, а особенно позже – в двухтысячные, никто начальников за преступления подчиненных не наказывал. Вместе с тем вырос поток криминальных денег, и заработала другая модель: хочешь легко отделаться – плати. Стали беззастенчиво брать друг у друга внутри всего ППС. Какая там честь, какого мундира? Просто заноси в нужные кабинеты.
Сделаем из всех историй теперь важный вывод: раб, с исчезновением сдержек, не знает пределов падения и опускается до самого дна – где снизу уже не постучат.
Конец 80-х, демократия наступает широким фронтом, осточертевшее всем ничего не умеющее «партийное руководство» теряет позицию за позицией, у всех приподнятое настроение, неясные, но очень радостные, ожидания… а наш пожилой учитель – фронтовик с наградами – говорит: «Нет, ничего не получится, ребята, пока народу не объяснят, что нечестно жить нельзя»; кулак его при этом сжимался.
И окончательный вывод.
(Нервным и «патриотам» просьба не читать).
Национальную идентификацию
