а вроде как сносным для жизни. Привыкаю вроде как, залив глаза. А ты вот не знаю, как все это терпишь по-трезвому, или тоже втихаря прибухиваешь? – рассмеялся Александр, слегка толкнув бабушку в плечо.
– Дураком был, есть и помрешь дураком под забором, с твоей идиотской жизненной философией. Скажи мне, ты к матери давно ездил? Она ведь уже не молодая, живет далеко в деревне, скучает, может, помощь какая нужна. Когда был?
– В прошлом году.
– Не бреши! Я говорила с ней недавно по телефону – уже больше двух лет не появлялся, стервец. Тебе что ж, мать не жалко?
– Да хватит вам ругаться, просто времени нету, работа тяжелая, поле, хлеб, урожай.
– Какое поле, чертяка, зима на дворе. На водку ты время находишь, а на то, чтобы навестить родную мать, которая болеет очень и скучает, времени нет. У тебя что, вместо сердца камень, Сашка? Совесть свою утопил?
– Нет, Анастасия Максимовна, совесть каждую ночь мучает, как проснусь с похмелья, мочи нет, жить не хочется. Вспоминаю и маму, и папу своего покойного, и жену, которая от меня ушла. Боль такая в сердце, что вдохнуть не могу, а слезы так и катятся из глаз. Так что ничего я не забыл, кругом одна безнадежность, плохо мне, оттого и глушу алкоголем.
– Так раз плохо, что ж не едешь? – удивилась старушка.
– Что я скажу маме? Жена ушла, живу в ненавистной дыре, работаю через силу и пью практически каждый день? Как я буду смотреть в глаза своей родной мамочке? У нее сердце больное. Слабак я и неудачник, оттого и не еду. Может, так и помру скоро в угаре пьяном, да это и к лучшему, – глаза Мельникова увлажнились, взгляд стал суровым и задумчивым, большая душевная рана проглядывала на уставшем лице.
– Знаешь что, Александр. Человек сам кузнец своего счастья. И жить можно везде, и жить радостно, любить жизнь, любить родных людей, любить работу. И в Молычевске люди живут счастливо и гордятся местом, где родились. Все зависит от самого человека, иной рад малому, а иному и весь мир тесен. Одни встанут утром, увидят – солнышко встает, приветливое веселое солнышко, и они уже счастливы. А другие получают несметные богатства и ощущают себя великими мучениками. Люди разные, Саня, и у них разные потребности счастья. У тебя завышенные требования к этой жизни, и если ты не пересмотришь отношение к этому миру, тебя ничего хорошего не ждет. Пойми ты, сынок, жизнь – она не яркая и прекрасная, мы не в сказке, жизнь она разная – и суровая, и жестокая, и отвратительная, и поганая. Но она – жизнь. Нам ее дали, и мы должны жить, терпеть, мучиться, но жить. Стараться вырвать счастье из каждого тяжелого дня, научиться радоваться малому, любить окружающий мир и своих близких. Заботиться и помогать нуждающимся. Жить и надеяться на лучшее. Понимаешь?
– Понимаю, бабка, понимаю. Только не все так могут, ты вон всю жизнь ждешь мужа, считай, зря прожила, а еще не отчаиваешься, даже меня утешаешь. Поразительно.
– Я
