И это было счастье.
Свет, проникавший в спальню на втором этаже из приоткрытого окна, а так же доносившийся с вечно почти пустых, сонных улочек дачного предместья шумок, убеждали Магдалену, что уже далеко не раннее утро, но это совершенно ее не тревожило. Ей некуда спешить. Когда она приедет в Университет совершенно не важно и вообще – отныне время и заботы решительно должны застыть, отказаться от своих претензий, пойти к черту! Вечером она здесь же, в домике посреди яблоневого сада, будет готовить Войцеху и когда настанет темнота, раскроет окна гостиной внизу и станет ему играть, поглядывая на его растекшуюся по старомодному кожаному дивану фигуру. А значит – ей предстоит сказочный, полный чуда, счастливый день. И плевать она хотела на время. А почему, собственно, ждать до вечера? Рассмеявшись прекрасной идее, она застучала чудными, босыми и упругими ногами по деревянной лестнице, скакнула в гостиную за старый рояль – покупка для нее инструмента и была, собственно, поводом ее приглашения на дачу, откинула крышку и сильно, с некоторой ироничной нарочитостью ударяя по клавишам, заставила прекрасно настроенный инструмент зазвучать помпезными, полными победной уверенности и старомодной шляхетской манерности звуками шопеновского «Grande Polonаese» – только эти звуки соответствовали охватившим ее чувствам. Доведя фразу до ритмического завершения, она вновь рассмеялась, обрушила с грохотом крышку инструмента, залетела, проскочив через кухню, в ванную. Ей вдруг захотелось увидеть себя, увидеть, что же собственно этот человек, с искренним обалдением на его широком, краснеющем, иногда кажущемся детским лице, шепча и бормоча, называл ночью «чудом». Скинув ночник, она вдруг со спокойным, рассудительным и пристальным вниманием посмотрела на свое отражение в большом зеркале. Да, она красива. У редких девушек сегодня встретишь такую выпуклость бедер, тонкость талии, стройность и чистоту контуров ног… грудь у нее полна и упруга, волосы хороши, что до лица – не один только Войцех сравнивал ее с королевами на старинных портретах. Ей и вправду посчастливилось родиться и расцвести красивой, избежать мучительной участи женщин, на которых мужчинам не просто не хочется, а иногда трудно и неприятно глядеть. Да, она красива, и множество мужчин с давних пор желают ее. Она давно почувствовала, что красива, и это чувство, как нечто неотъемлемое, подобно тому невольному уважению, которое вызывает у окружающих Войцех – огромный, высокий и мощный телом мужчина – сопровождает ее жизнь с лет юности. Сначала, лет в пятнадцать, она поняла это по способности неожиданно приковывать внимание и взгляд и мужчин, и женщин, где бы она ни появлялась. Глаза мужчин начинали восхищенно блестеть, а глаза женщин – блестеть столь же восхищенно, но с оттенком завистливого уважения и признания. После – лет в восемнадцать, она ощутила это по тому могучему, странному во взгляде мужчин,
