правила, в дверь сильно застучали. С наружной стороны раздавались жуткие крики:
– Открывай, блаженная! Я тебе покажу! Опять окурки у меня под порогом валяются – колдуешь что ли?! Я все равно тебя в покое не оставлю!
– Причем здесь я? Ребята собираются по ночам и курят на лестничной клетке, – чуть не плача доказывала Татьяна.
Что может сделать слабая женщина, когда ее обижают? Только молиться. Подойдя к иконостасу, зашептала:
– Господи! К Тебе взываю из глубины своей души, мелочной, растленной и заблудшей! Боже! Не забудь меня, протяни руце помощи и поддержки. Не остави, подыми, благослови! Всевышний! Только на Тебя моя надежда. Без Тебя пожрали бы меня вредные люди, словно мухи свежатину… Господь велик. Мнози пути Его добрые. И один из них —поддержка сирых и заблудших. О, Господи! Славлю Тебя и радуюсь в сердце своем, что Ты у меня есть – любвеобильный и милостивый!
Успокоившись, пошла готовить завтрак. Кухня была маленькой, неуютной, неаккуратной. Но ей как-то безразлично – чисто у нее или нет. Для кого стараться? Для себя не хотелось. Она часто болела от одиночества и тоски. Питалась небрежно по причине безденежья и скуки. Купит кое-что и съест всухомятку. Когда-то хорошие вкусные пирожки готовила, плов, пельмени, когда-то… А сейчас? Осень на сердце. Грустно и беззащитно ему от голых, облезших веток жизни, горькой обездоленности и плевков, получаемых от невоспитанных людей, больно стареть, становиться никому ненужной, трудно превращаться в пылинку жизни… Ах, да мало ли отчего печально не станет! Даже вечер, встречаясь с ночью, мягкую музыкальную грусть рождает… Листья легко и протяжно стонут под порывами ветра, солнце прячет слезу, сходя с небосклона… Грусть в природе может наступить даже среди безветрия, а в человеческом сердце – среди веселья!…
Покончив с едой и раздумьями, поблагодарила Господа, направилась в кабинет, допечатывать на машинке незавершенный рассказ.
С сожалением посмотрела на вещи, лежащие не там, где следовало, на запыленные паркет, зеркала, книжные полки. Ничего не хотелось менять. Мысль, что не для кого это делать, ее просто угнетала.
– Сглазили что ли тебя? – спрашивала приятельница, когда видела ее нежелание навести порядок и уют.
– Не знаю, – вяло отвечала Татьяна, не вдумываясь в смысл.
Сидя за машинкой, принялась за творчество. Откинулась на спинку кресла, потянулась, взбадривая себя. И вдруг вновь задумалась: «Как хочется приблизиться к красоте, подслушать ее шепот. Посмотреть на ее формы вблизи, погладить рукой, попробовать создать ее… Но она капризна, не знаю, по каким канонам рождается она, но знаю, в присутствии ее дух захватывает от счастья. Как велики гении, создававшие ее образы. Как мелки те, кои подобно мне, тщатся производить великолепное, а выдают мелкое и ненужное…»
Вновь коснулась клавиш, и опять споткнулась, вспомнив вчерашний телефонный
