двигать декорации. В это время Николай Зарёв уже несколько часов пытался украсить парадные залы. Но кто-то постоянно доносил новые вещи, атрибуты, одежды и замысел приходилось переделывать. Вешая на стену новогоднюю гирлянду с помощью скотча, Николай заметил вошедшего через распахнутые двери Антона, который молча сел на стул и опустил руки.
– Всё по плану?
Цвет поднял глаза на друга и помахал бумажкой:
– Вот план. И в нем такая мама-анархия, не менее анархичная, чем сейчас та в главном зале. И что-то мне стало страшно.
Зарёв вдохнул, оставил наполовину висящую гирлянду в покое, положил скотч на пол и подошел к другу.
– Ну, давай разбираться.
Они вместе взялись за листок, по очереди читая вслух каждый пункт.
– Смотри, начнем со стихов, допустим, Машиных, моих, Златоусцева… кто там еще… А Игнатьева, допустим, оставим на потом. Лучше начинать с чего-то легкого, в некоторой степени комедийного и постепенно подходить к тяжеловесам-трагикам. Так… А танцевальные объединим с песнями… Как у нас много танцующих, да мы можем целый бал устроить!.
Этот спокойный и уверенный тон Зарёва, будто решающего обыкновенную школьную задачку, приободрил Антона. Ему стало даже немного стыдно за свой упаднический настрой.
– А вообще, нужно смотреть по факту. Пошли смотреть номера – подытожил Коля.
Цвет хотел было его поблагодарить, но в этот момент за стеной раздался неимоверный грохот, который моментально стих. Друзья, опрокинув стул, ринулись в главный зал. Все стояли по краям помещения и изумленными глазами смотрели в центр.
– Да что такое… – прошептал Антон, всплеснув руками.
Старинная тяжелая люстра, провисевшая более века и за своё существование особо не привлекавшая ничьего внимания, рухнула именно сейчас. Потемневшая, в несколько ярусов, проведшая уже несколько десятилетий без ламп, она лежала огромным камнем на чахнущей с каждым часом тропке, ведущей к великолепному дебюту наших героев.
– Так… Ну-ка, взяли! – резво скомандовал Цвет, подходя к люстре и засучивая рукава.
– Стой!
Зарёв встал у него на пути.
– Это будет нашим центром. Фонтаном, вокруг которого всё будет происходить.
Он оперся одной ногой на нижний ярус люстры, как охотник, вставший на свою добычу для памятного снимка. Откинул в сторону руку и начал громко декламировать стихи:
Вот и зима наступила,
А мы всё не верим.
Едем в поезде, чувствуя сырость.
Откуда ей взяться
В металлических коробах
На чугунных колесах?
Мы не знаем.
Ноябрь быстро прошёл,
Как всегда.
Была ли осень
В наших местах?
Под толщей снега
Не верится в лето.
Стук колёс,
Монотонный
