имеющий права стереть пот со лба, он тяжело дышал, прокручивая в голове весь этот вечер. Несколько часов как одно мгновение – вышел на сцену, улыбнулся спадающему занавесу и… теперь он здесь. Выдав всё по максимуму, он чувствовал себя голым и сгорбленным пластилиновым человечком, тающим на ярком свете. Так что же это было?
Щелчком рубильника в электрощитке погас свет в зале. Зрители мгновенно стихли. Занавес светился изнутри тревожным красным цветом, и чья-то большая тень по ту сторону становилась всё отчетливее и отчетливее, стремительно уменьшаясь в размерах. Раздалась команда: «Занавес!», и красная стена спала. Антон Цвет в цилиндре и зеленом фраке с заплатками стоял, опершись на почерневшую от копоти кочергу, и приветствовал зрителей радостными возгласами и своим головным убором.
– Этой звездной ночью, – торжественно начал он после аплодисментов. – Под куполом истории мы совершенно случайно встретились с вами. Наш мир и ваш. Боже, какая встреча! Не знаю как вы, но мы сразу заявляем: мы к этой встрече не готовы. Виной тому этот холодный гранитный пол. Вы спокойно сидите и свободно ставите на него ноги, не понимая самой сути камня.
Он резко развернулся и ушел назад за угловатые декорации домиков. Зрители остались один на один с упавшей люстрой, на верхнем ярусе которой сидело пять поэтов, грустно смотрящих на пол под приглушенным холодным светом. Зарев начал:
Гордые лица смотрели на камень,
Громко смеясь над каждым мгновением.
Что здесь творится? – нищий спросил.
Смотрим на камень, он очень смешон.
Нищий смотрел и на них, и на камень,
Потом рассмеялся и быстро ушел.
Лица переглянулись: он понял
В чем заключалась камней красота.
Это и последующие стихотворения про камень плавно вводили зрителей в прекрасный мир этого Безымянного объединения. После последнего стиха на сцену вспорхнула, словно бабочка, та самая балерина с черным пером. В тишине она сделала несколько пируэтов и начала кружится вокруг упавшей люстры. Завыли ветра, сверху полетел неровный, бумажный снег и где-то в глубине сцены заиграла скрипка.
Поэты встали и медленно пошли. А скрипка всё нагоняла и нагоняла снега, метель становилась всё сильнее и сильнее… И вот мы уже видели, как в этой вьюге, пошатываясь на улицах Ленинграда, на перегонах под пристальными взглядами конвоя, на тюремном дворе «Крестов», изнывая от холода, голода, собственного непонятному большинству безумия, трясясь в лихорадке, кашляя кровью, задыхаясь шли бок о бок ОБЭРИУты: Хармс, Введенский, Вагинов, Владимиров, Дойвбер. Умершие за сотни километров друг от друга, погибшие, репрессированные, загнанные и затравленные, только после смерти они наконец-то смогли встретиться в эту безжалостную стужу, пробирающую до костей. Взглянули друг на друга и молча пошли, шарфами от ветра лица закрыв. И белый Ангел Смерти витал вокруг них, поочередно касаясь каждого. И падали они на заснеженные кровати – последние свои пристанища, но вновь вставали и шли вслед за товарищами. Так и скрылись они в истории, ушли из-под нашего фонарного света.
