эту попытку побега и придать ей широкую огласку. Мой первый дерзко и заблаговременно спланированный побег придавал вероятность следующему.
– Выходит, сигара…
– Моих рук дело, так же как и полая рукоятка ножа.
– А записки?
– Их написал я.
– А таинственная корреспондентка?
– Мы с ней – одно лицо. Я могу, если захочу, имитировать любой почерк.
Ганимар минуту размышлял, потом возразил:
– Но каким же образом никто не заметил, что антропометрические данные Бодрю полностью совпадают с данными Арсена Люпена?
– Карточки Арсена Люпена просто не существует в природе.
– Скажете тоже!
– Либо она поддельная. Я подробно изучал этот вопрос. Система Бертильона[22] включает в себя визуальное описание, но, как вы успели заметить, она не безупречна, хотя туда входят измерения – головы, пальцев, ушей и т. д. Против них не поспоришь.
– Так как же тогда?
– Тогда пришлось заплатить. Еще до моего возвращения из Америки один из сотрудников антропометрической службы согласился помочь и вписал ложные данные в самом начале моего обмера. Этого достаточно, чтобы нарушить всю систему идентификации и поставить карточку в неправильный ящик, весьма отличный от того, где ей полагалось бы находиться. Таким образом, карточка Бодрю никоим образом не могла совпасть с карточкой Арсена Люпена.
Снова воцарилась тишина, потом Ганимар спросил:
– А что вы теперь собираетесь делать?
– А теперь, – воскликнул Арсен Люпен, – я собираюсь отдыхать, усиленно питаться и мало-помалу становиться самим собой. Замечательно быть Бодрю или кем-то другим, менять свой облик, как перчатки, выбирать себе внешность, голос, взгляд и почерк. Но случается, что потом перестаешь узнавать себя, а это очень грустно. В данный момент я испытываю те же чувства, что и человек, лишившийся собственной тени. Я должен поискать… и найти себя.
Он прошелся взад и вперед. Начинало смеркаться. Он остановился перед Ганимаром:
– Нам больше нечего сказать друг другу, ведь так?
– Почему же, – ответил инспектор, – мне хотелось бы знать, раскроете ли вы тайну своего побега… Расскажете ли о моей ошибке…
– О нет, никто никогда не узнает, как отпустили Арсена Люпена. Я слишком заинтересован в том, чтобы мое имя было окутано непроницаемой тайной, и хочу, чтобы мой побег по-прежнему воспринимался почти как чудо. Поэтому не волнуйтесь, дружище, и прощайте. Сегодня вечером я ужинаю в городе и должен успеть переодеться.
– А я-то полагал, что вы мечтаете об отдыхе!
– Увы, существуют светские обязательства, от которых невозможно отказаться. Отдых начнется с завтрашнего дня.
– А где же вы ужинаете сегодня?
– В английском
