style="font-size:15px;"> – Может, поужинаем сегодня вместе, синьорина Кристина?
Кристина рассмеялась, выдернув свою руку из цепких лап антиквара.
– Не хотите ли вы и меня сделать экспонатом вашей прекрасной коллекции?
– Вы заслуживаете большего.
– Сожалею, но мне придется вам отказать. Сегодняшний вечер у меня занят. А завтра с утра я отправляюсь обратно.
– Тогда мне остается надеяться на то, что это не последняя наша с вами встреча.
– Если у вас будут другие предложения, думаю, мэтр Пиньон их с удовольствием рассмотрит.
– Я приложу все усилия, чтобы его вновь заинтересовать. До встречи, Кристина.
– Всего доброго, синьор Граве.
Глава 4. Милан
Катя с кофром, висящим на плече, рюкзаком за плечами, с потрепанным чемоданом на колесиках, в куртке и любимых оранжевых кедах на босу ногу вышла из миланского аэропорта, оглядываясь в поисках таблички пресс-пула.
В Италии весна в самом разгаре. Катя расстегнула молнию, ей стало жарко. Она носом втянула в себя аромат нового для себя места. Пахло цветами и несмотря на интенсивность движения машин у аэропорта и взлетающих-прилетающих вдали самолетов, воздух был свеж, а прохладный ветерок быстро остудил Катин вспотевший лоб.
Она летела одна, в самолете никого из журналистов не заприметила, видимо, все приехали заранее, и потому чувствовала себя в полете и здесь, в аэропорту, одинокой и никому не нужной.
Раньше я думала, что страшнее всего в жизни – это остаться в полном одиночестве. Но жизнь показала, что это не так. Страшнее всего – остаться, в конечном итоге, с людьми, которые заставляют тебя чувствовать себя в полном одиночестве. Теперь я это очень хорошо понимаю. Хотя, на самом деле, никто меня так чувствовать не заставлял. Просто так сложились обстоятельства, они не оставили мне выбора. Точнее выбор был. Или, бунтуя против всех и всего, впасть в длительную депрессию, или принять все, как есть, как оно сложилось в моей жизни. Я выбрала второй вариант. И, надо сказать, он оказался на редкость удачным. Одиночество в толпе – отличная модель для существования творческого человека, который замкнут по натуре и потому категорически не приемлет бесцеремонно вторгающихся в его жизнь людей с их радостями, горечью, печалями и прочим. Нелюдимость – это не черта характера, это щит, забрало, надежная защита от вторжения в мое личное пространство других, как правило, не прошенных и абсолютно не нужных мне гостей. Но у этого варианта есть один существенный минус, это, так сказать, палка о двух концах. В минуты отчаяния, тоски или печали это «одиночество в толпе» сжимает шею жесткой удавкой так, что не вздохнуть, накатывает волнами, не прекращая мучить и издеваться: – Что, этого хотела? Ну, получай тогда по полной… В такие периоды Катя надолго уходила от всех, пряталась за дверью своей скромной квартирки, сказавшись больной, и, как дикий зверь, в тишине и темноте зализывала свои душевные раны, которые начинали кровоточить, бередя душу, разрывая сердце и вытаскивая на поверхность все то, о чем она хотела забыть…
Нельзя сказать, что сборы в Италию не доставили Кате
