чтобы купить свежую прессу. В стране, где количество бумажных изданий каждый год катастрофически сокращалось, также как и точек их продажи, купить и читать свежую газету, пахнувшую типографией и трудом людей, не спавших всю ночь, выпуская издание, было приятно. К счастью, в крупных городах еще оставались пару местных изданий, которые не менее оперативно, чем интернет сообщали новости, а главное, сообщали их точно, без допущения непроверенных подробностей.
Поэтому после утреннего моциона за прессой, я вернулся в дом, позавтракал, и прочел статьи, частично посвященные не только загадочному убийце, но и мне.
Итак, ночью убита двенадцатая жертва, у следствия по-прежнему не было версий, а единственный свидетель, то есть я, назывался важным шагом в продвижении расследования к финальной точке. Эти слова записали со слов высокого руководителя Следственного комитета, некой Аллы Манжос.
Правда, я являлся не таким уж и важным свидетелем, благодаря мне чумного доктора не поймали, и ничего нового в облике загадочного убийцы не увидели. Следовательно, прекрасная руководительница комитета нагло врала. И вранье было ничем иным, как откровенным бессилием в деле поимке подонка. Между тем страх и недовольство жителей города, и естественно недовольство кое-откуда сверху, только нарастало.
Я бросил газеты на старенькую прикроватную тумбу, и решил навестить свою возлюбленную, не в силах оставаться дома.
Ее звали Фаина, и наша любовь состояла ни в коем случае не в платонической связи, а исключительно в духовной. Она всю жизнь работала в межнациональной библиотеке. По счастливому стечению обстоятельств, библиотека располагалась всего в нескольких кварталах от моего нового местожительства, аккурат за печально прозванным в народе «цыганским поселком». В девяностые годы здесь был самый настоящий центр распространения наркотиков, красные кирпичные дворцы, до безобразия безвкусные, вырастали на месте бывших избушек, а их владельцы ощущали себя хозяевами жизни. Сейчас возведение домов прекратилось, былые особняки постепенно утрачивали свой первоначальный блеск, а про наркотики и вовсе забыли. По крайней мере, это не делали так открыто как раньше, а регулярные облавы ОМОНа, не давали забывать особо отчаянным, что лихие годы позади и наркотики – зло, выраженное в километровых тюремных сроках.
Вокруг здания библиотеки, словно нимб вырос громадный многосекционный двадцатиэтажный дом, который своим каменным взором грозно смотрел на былые остатки цыганского величия и прочих избушек навроде моей. Все им многочисленные застройщики города уже высказали свой приговор в части сноса, хоть и отсроченный на неопределенный срок. Куски частного сектора представляли собой очень сладкий пирог, хоть и с кисловатой начинкой, так как людей из хижин приходилось куда-то отселять, и отселять приходилось именно за деньги строительных корпораций. А с деньгами там расставались неохотно.
Пройдя по узким улицам среди хижин вперемешку с особняками, за оградами которых периодически выли нагловатые волкобразные собаки,
