не говори, что по-прежнему в доме Стууба.
– Черта с два. Мы с Кнутом сидим в гостиничном ресторане, только что сделали заказ. А почему ты над пабом? “Риндлерс” – вполне приличная гостиница. У них и баня есть, и джакузи. Мы вообще-то думаем искупаться после ужина.
С тяжелым вздохом Карен проклинает свою судьбу. Понятно, сидеть в джакузи с Патом и Паташоном соблазн невелик, но спине наверняка бы полегчало после получаса в горячей ванне. А вместо этого она сидит в цветастой келье, глядя на мерцающие огни пустой паромной пристани.
– Сняла первую попавшуюся комнату, – глухо отвечает она.
– Так, по крайней мере, приходи сюда, черт возьми, – продолжает Ларсен. – Хоть поешь как следует.
Четверть часа спустя она усаживается за столик, где Ларсен и Брудаль только что получили по дымящейся порции камбалы. Рядом ставят морковь с отварным картофелем и тертым хреном, а также соусник, до краев полный растопленного масла. Ее любимое блюдо. Но тяжесть от обеда Сульвейг Бюле еще не рассосалась, и она решает заказать что-нибудь полегче.
– Мне только бутерброд с креветками, – говорит она официантке.
– А что будете пить?
– Спасибо, выпью бокальчик их вина, – отвечает она, глянув на обернутую салфеткой бутылку в ведерке со льдом.
– В таком разе закажи еще бутылку, – вставляет Кнут Брудаль.
– Полагаю, вы обсудили все это со Смеедом? – Карен жестом обводит тарелки, соусники и ведерко со льдом.
– Нет, это будет приятный сюрприз, – сухо роняет Брудаль. – Рождество ведь как-никак. Мы что, закусить как следует не можем?
Дожидаясь заказа, Карен слушает довольные причмокивания Ларсена и Брудаля и наливает себе вина. Только когда приносят бутерброд – гору свежеочищенных креветок, хлеба под которой вообще не видно, – она понимает, что вообще-то успела проголодаться.
– Ну, так что ты там нашел? – спрашивает она, запивая первый кусочек бутерброда глотком вина.
И запоздало понимает, что пьет превосходное шабли, вероятно, чертовски дорогое. Начальник точно не обрадуется. Ну и ладно, пускай счетом занимается Кнут Брудаль; с ним даже Смеед спорить опасается.
– Что ж, – говорит Ларсен, – вне всякого сомнения, дом Фредрика Стууба кто-то обыскивал, но это ты и без меня знаешь.
– Можешь сказать, что́ там пропало?
– Нет, не могу.
– То есть? Ты ведь должен был сделать тот или иной вывод.
– Ничего там не пропало. Или, может, пропало, но мы не знаем, что именно. Во всяком случае, тот, кто обыскивал дом, не интересовался ни антиквариатом, ни серебром, ни искусством. А этого добра, если хочешь знать, в доме полно. Похоже, хозяин был коллекционер или получил неплохое наследство.
– Мобильник не нашли? По словам сестры, у него был телефон.
– В доме его точно
