Вестмаркланд, а заодно угощаются очередной пинтой эля или порцией виски.
Однако и этой культуре грозит опасность: в Дункере и в Равенбю с пабами все больше конкурируют винные бары и микропивоварни с собственными распивочными, которые возникают в молодежных кварталах как грибы после дождя. Новенькие, без характерного плесневого запаха, что идет от ковролина, за многие годы пропитавшегося пролитым пивом. Тем не менее Карен чувствует себя в таких вот старых пабах куда уютнее. Среди мужиков, которые при твоем появлении и бровью не поведут. Там можно спокойно посидеть одной, и никакие ищущие компании типы к столику не подкатят, не спросят с надеждой: “У вас такой одинокий вид, можно присесть?”
Карен вынимает две записные книжки. Маленькую узкую, помещающуюся в кармане куртки, и большую, в переплете из чертовой кожи, которую носит в сумке. В тот же миг перед ней ставят поднос с пинтой эля, стопочкой светло-желтого виски и мисочкой обжаренных красных водорослей. Карен поднимает глаза.
– Спасибо. Можно задать вам вопрос? В Люсвике сейчас найдется гостиница, или, может, порекомендуете хороший ночлег с завтраком?
– А как же, “Риндлерс” на Лотсгатан. Но если вам просто нужна удобная кровать с чистым бельем, то я сама могу предложить комнату. Три сотни марок включая завтрак. В “Риндлерсе” по меньшей мере втрое дороже.
– Согласна, – говорит Карен. – Возможно, я останусь на несколько дней, если не возражаете. Карен Элисабет Хорнби, – добавляет она, протягивая руку.
– Эллен Йенсен. Нисколько не возражаю. Можно спросить, что вас сюда привело? Я слышу, вы с юга.
– Работа, – коротко отвечает Карен и тотчас добавляет: – Я из полиции, расследую смерть, случившуюся здесь, на острове.
– Фредрик Стууб, ну да, я так и подумала. Слыхала нынче утром. Выходит, это был не несчастный случай?
– Пока рано делать выводы, при подобных обстоятельствах мы всегда проводим расследование, на всякий случай.
– Да, трудно представить себе, чтобы кому-то понадобилось убивать старого чудака.
– Вы его знали?
Эллен Йенсен качает головой:
– Он обычно бывал здесь после работы, вот и все. Много лет приезжал на пароме ровно в половине шестого. Заходил на досуге выпить стаканчик, как и многие другие.
– Насколько я поняла, он был учитель на пенсии. А работал, значит, не в люсвикской школе?
Эллен Йенсен, откинув голову назад, от души смеется:
– Он бы осерчал, услышав такое. Обида ведь, по крови-то он был Хусс, что ни говори. Нет, Фредрик Стууб преподавал в Университете Равенбю. Химию или биологию, что-то в этом роде. Во всяком случае, здешних сопляков чтению не учил. – Она опять смеется и забирает пустой поднос. – Скажите, когда показать вам комнату. Могу включить все в один счет, не возражаете?
– Спасибо, так и сделайте.
Дискуссия со Смеедом подождет.
Примерно час спустя она
