(гиперссылки нет), сейчас, кажется, одна – вот всё, что сказала Википедия, где Мелиссу, кажется, посещали нечасто. Все её профили закрыты. Наверное, от таких, как я.
Стараясь не унывать, я залез на какой-то англоязычный сайт наподобие нашего «Циана», чтобы полистать объявления об аренде калифорнийских коттеджей. Я знал, что даже крупные киностудии обычно арендуют для съёмок помещения, потому как тайно вожделенная всеми полигамия тяготеет к смене не столько партнёра, сколько обстановки. Наверное, поэтому умирающую любовь едут реанимировать на юга, а первое, что вылетает в форточку взятой в ипотеку однушки, – это секс. И ничто так не привлекает в творимом на экране половом акте, как его непринуждённость, какая-то мотельная мимолётность. А ведь самое главное, что она не мнимая: когда прозвучит заветное «Снято!», актёры встанут друг из-под друга, оботрутся, помоются и разъедутся кто куда на своих спорткарах, оставив за бампером очередной опороченный дом. Те же порностудии, которые приобрели оплот любви в собственность, выглядят наивными дурачками, снимающими семейную сагу.
Итак, я отфильтровал объявления по геолокации и стал искать знакомый интерьер. В другой вкладке у меня было открыто видео с участием Мелиссы, – и я не помню, чтобы хоть когда-нибудь эта червоточина в бездну наслаждения зияла на моём экране так буднично. Я даже забыл открыть её в режиме инкогнито – и без каких-либо томлений игнорируя передний план, разглядывал угловатые минималистичные декорации.
Параллельно тому я шерстил карту Лос-Анджелеса, и периодически, при взгляде на названия некоторых мест, у меня кружилась голова, словно бы в этот момент меня шарахало всей тяжестью связанных с ними культурных ассоциаций. Такое со мной бывало разве что в старых церквях, затерянных в русской глубинке, куда мы ездили с мамой на экскурсии.
Объявлений было около трёх тысяч, и к пяти утра я просмотрел только в районе двухсот. Глаза уже слипались, обжигаемые светом монитора, и я начал отсчёт последней десятки объявлений, после которой пойду спать. На восьмом я нашёл что искал. Этот коттедж на первый взгляд ничем не отличался от сотен других: та же ванная римского масштаба и немецкой технологичности, те же стеклянные лестницы и широкие, ханжески заправленные кровати. Только в гостиной, напротив камина, стоял здоровенный кожаный диван зелёного цвета, будто хромакей, дающий монтажерам бесконечный простор для фантазии. Да, сомнений быть не могло – это действительно тот самый коттедж, чуть севернее Беверли Хиллс, где дороги уже петляют, взбираясь на пригородные холмы, а роскошные дома брезгливо пятятся друг от друга.
Я понимал, что искать Мелиссу в этом доме – всё равно что искать рок-группу на одной из остановок их мирового турне. Но теперь на карте мира была булавка, которая скрепляла мои цифровые грезы с реальностью.
Уставший, но довольный я выключил компьютер и лёг в кровать. А засыпая, я нежился в мыслях о предначертанности происходящего, о которой громче всего говорила
