обстановка располагает к спокойной и искренней беседе.
Последнее, из-за чего я могла бы волноваться, так это в каком интерьере меня будут пытать.
Остановились мы перед здоровенными раздвижными дверями, открытыми ровно настолько, чтоб мог пройти человек. Из-за спины ассистентки я увидела лаконичную, но уютную обстановку, огромное кожаное кресло стояло развернутым к окну, над спинкой кресла маячила темноволосая макушка.
Кресло развернулось, когда мы подошли к дверям.
– Мисс Калверт, – торжественно объявила девица, словно на королевском приеме. Я чуть реверанс не сделала. Но тут же забыла и об ассистентке, и о ее официозе, увлекшись разглядыванием доктора Тиммонса. В кресле сидел худощавый мужчина лет сорока пяти, волосы уложены с помощью какой-то липкой дряни наподобие геля или воска – напомаженные пряди всегда вызывали у меня чувство брезгливости. Он смотрел с легкой усмешкой, чуть прищурив глаза – светлые, почти бесцветные, вызывавшие неприятные ощущение, что меня сканирует робот-полиграф. Тонкие губы, сползшие одним углом вниз, хмыкнули.
– Доброе утро, мисс Калверт, – протянул он с чарлстонским акцентом. Я не ответила. И этот тип будет копаться в моих мозгах? Вспомнились врачи из клиники: с открытыми лицами, улыбающиеся, уютно-домашние из-за небрежности в одежде. Чем этот педант в строгом костюме и с кривой ухмылкой располагал к себе пациентов? «Доктор не лечит» – вспомнились мне слова девушки. А что же он тогда делает?
– Прошу, присаживайтесь.
Я шагнула к столу, и двери с шелестом задвинулись. Доктор вышел из-за стола и расположился на маленькой софе, небрежно закинув ногу на ногу, повторно указав мне на кресло напротив себя. Я медленно присела, не выпуская из рук сумочку.
Доктор между тем, не стесняясь, меня разглядывал, все с той же едва уловимой усмешкой. Я мысленно глубоко вздохнула и приготовилась к нелегким вопросам о прошлом.
– Как вам Пайнвуд?
От неожиданности я не уследила за собственным лицом, брови поползли вверх.
– Не знаю, – искренне ответила я. – Я тут мало что успела увидеть.
– Ах, эти маленькие городки американского Юга, – меланхолично произнес он, словно не слыша моего ответа. Взгляд перестал прощупывать меня, устремившись в окно позади. – Все похожи один на другой. Дремлют на солнышке, греют старые кости… С запущенными особняками, заброшенными хлопковыми полями, мутными речками… Жизнь здесь течет неспешно и небогата на события, правда? Но мы-то с вами знаем – в мутных южных речках водятся аллигаторы. Пайнвуд не напомнил вам Миддлтаун?
В десятку.
– Напомнил, и очень сильно.
– Вы сейчас живете в мегаполисе? Что вам больше по душе?
Я поежилась – забытая боль начала шевелиться.
– У меня не было возможности выбирать. Я старалась максимально сменить обстановку, чтобы избавиться от болезненных ассоциаций.
– Вам давали подобные советы
