того, гардероб девушки пополнился несколькими платьями. Одно из них было с открытой спиной, без рукавов, длинное, узкое, черное, подчеркивающее фигуру. Такие туалеты дамы из высшего общества и киноактрисы предпочитали носить со свисающими по спине утонченными, выразительными, дорогими украшениями, привлекающими еще больше внимания к V-образному вырезу, обнажающему лопатки и спускающемуся еще дальше. Платья с открытой спиной вошли в моду еще в 1919 году, но с таким нарядом следовало быть весьма осторожной, понимать, когда он уместен, а когда может вызвать у окружающих неодобрительные суждения.
Другой туалет прекрасно подходил для модных ночных развлечений – современных танцев, охвативших Европу в начале двадцатого века. Это было короткое, также без рукавов, прямое вечернее платье; в нем, несомненно, было удобней двигаться в такт новой музыке. Украшала его переливающаяся, поблескивающая, мерцающая бисерная бахрома, точно повторяющая каждое движение своей хозяйки, будто оживающая во время танцев, вскруживших голову молодежи.
Еще у одного платья был прямой силуэт и плиссированная юбка. Платье-рубашка с поясом на бедрах более других подходило для повседневного ношения.
За последнее время женская мода сильно изменилась, причем это произошло довольно резко; немалую роль в этом сыграла Первая мировая война. Современные дамы перестали пользоваться корсетами, что заметно повлияло на их силуэт. Модницы больше не акцентировали внимание ни на груди, ни на бедрах. Но арсенал дамских хитростей был пополнен модным ярким макияжем, всякий раз с легкостью преображавшим женщину в роковую красотку. Платья свободного покроя часто шили из современных, с 1918 года вошедших в моду тканей – крепдешина и креп-сатина. Наряды становились все короче, обнажая доселе скрытые от посторонних взглядов ножки. В начале двадцатых годов подол платья был на уровне щиколотки, а уже в двадцать пятом поднялся до колена. Разумеется, как никогда стала востребована красивая обувь. Мишель позаботился и об этом. Открытые ноги следовало украшать не только изящными туфельками на устойчивом пятисантиметровом каблуке, с элегантным хлястиком, фиксирующим стопу, но и дорогими, правда, непрочными шелковыми чулками телесного цвета.
Моник с изумлением и восхищением рассматривала себя в зеркале, не веря своим глазам. Девушка долго не покидала спальню, беседуя с модисткой. Моник пыталась понять и запомнить правила ношения этих изумительных вещей и, к удивлению своей наставницы, с поразительной легкостью и необъяснимым природным чутьем буквально на лету схватывала даже мелочи.
Дверь спальни отворилась, и в гостиную по очереди вышли модистка, горничная и парикмахер; следом за ними гордо, не спеша появилась будто совершенно незнакомая Мишелю представительница его круга. Увидев новую Моник, он выронил письма, которые держал в руках. Перед ним была совсем другая девушка. Нет, скорее дама, молодая светская дама, возможно, дочь какого-нибудь угольного магната, но ни в коем случае не та Моник, что совсем недавно пела ему в саду. Платье из тонкой,
