крепостные стены разрушают, поэтому городские ворота охраняют кое-как. Покинув Тулузу, ты спрячешься в горах, а затем уйдешь в свой Монсегюр. Твои единоверцы – прекрасные лекари, они быстро поставят тебя на ноги.
Кретьен попытался возразить, но Сабина прикрыла его рот ладошкой:
– Постарайся не хромать. Капюшон натяни на лицо и опусти голову, как будто плачешь. Стражники привыкли к тому, что я заливаюсь слезами, к тому же они изрядно выпили. Да и свет одного-единственного факела скорее сгущает тени, чем освещает помещение… Я же переоденусь в твои штаны, волосы спрячу под рубаху и отвернусь к стене. До утра никто ничего не заподозрит.
– Я не могу рисковать твоей жизнью, – все же возразил Кретьен, впрочем, довольно нерешительно.
Это подстегнуло Сабину к тому, чтобы привести новые доводы, но становилось непонятно, кого она пытается убедить: узника или себя?
– Не повесят же меня, в самом деле! – с нервным смешком закончила девушка.
– А вдруг тебя оставят в этом подземелье?
– Не оставят! Госпожа Агнесса часто обвиняла меня в чрезмерной романтичности. Она легко убедит всех, что я, начитавшись рыцарских романов, потеряла связь с реальным миром.
Катар молчал. Его спасительница почувствовала, как ледяной страх заползает к ней за шиворот. Ее решимость неумолимо испарялась, но она не пойдет на попятную!
– Пора! Повернись к двери, а я отвернусь к стене. Вещи положи на солому, – скомандовала девушка и резкими движениями развязала шнурки тонкого плаща.
Кретьен нерешительно поднялся, тяжело вздохнул и… покорно снял с себя одежду.
Переодевшись, Сабина круто развернулась и вплотную приблизилась к юноше. Она ощущала страх, тревогу, злость на покорную обреченность катара, и это делало ее движения порывистыми.
– Поцелуй меня! – выдохнула девушка.
Кретьен отшатнулся, чем разозлил ее еще больше. Не такое прощание рисовала себе Сабина в мечтах.
– Я знаю, у вас это не положено. Но, возможно, мы никогда больше не увидимся!
Только тут отупевший от пыток и безысходности Кретьен осознал величие жертвы, которую принесла для него эта девочка. Он нежно обнял Сабину за плечи и поцеловал ее в щеку, а затем, помедлив, ласково коснулся девичьих губ.
– Спасибо! Я всегда буду помнить это подземелье и твою отвагу. Все Добрые Люди будут молиться за тебя, – сглотнув слюну, прошептал он. – Сохрани тебя Бог!
– Иди, – еле слышно отозвалась Сабина. У нее сжалось горло. Еще чуть-чуть – и из глаз брызнут слезы. – Скоро закроют городские ворота. Надо спешить.
Накинув на голову капюшон, юноша в последний раз виновато оглянулся и исчез за дверью. Девушка, в душе которой что-то безнадежно сломалось, в изнеможении сползла на солому.
Наверное, именно так неожиданно заканчивается детство.
Габриэль проснулся рано утром
