внезапно и почти мгновенно.
Синие сумерки… Тёплый домашний свет золотыми квадратами ложится на снег под окнами.
Мокрые варежки уже не греют, не гнутся – хрустят. Мы дышим на них – но снег не тает. Его не отодрать даже зубами.
Но мы грызём.
На языке надолго остаётся колючий вкус мокрой шерсти и хрусткого льда!
Снег набился везде. В рукава, в ботинки, за шиворот. Одежда на спине и локтях, на коленях и попе промокла насквозь.
Дед заканчивает дворницкую работу, обивает снег, налипший на лопату…
Всё… Нас загоняют домой.
Азка крутит головой, хлопает ушами. Отряхивает снежную пыль из – под шерсти и, пригнувшись, лезет через низкую дверь в свой домик.
Большую деревянную будку Азки дед обил изнутри войлоком и картоном. Из старого драпового пальто и одеяла смастерил матрасик. Когда Азка забралась в будку обновлять жилье – через лаз было видно, как уютно она свернулась калачиком. Но эту морозную ночь ей предстоит терпеть до утра. Из всех собачьих сил. Охранять двор – её работа. Только утром, когда загорится свет в хозяйских окнах, ей дадут погреться.
Двор пустеет. Стучу ботинками, отряхиваюсь перед нашим крыльцом. Под карнизом замёрзшие горлинки сидят вплотную – одна к другой – и подозрительно смотрят на меня.
Снег всё падает, падает, падает…
Дома меня накормили и уложили спать.
Погасили свет в комнате – оставили только настольную лампу – грибок. Мама лежит… что-то читает… Отец крутит ручку довоенного лампового «Сименса». Уютно мерцает шкала с именами городов.
Сквозь всхлипы настройки и треск глушилок – мелодия позывных и голос диктора: «Слушайте радиостанцию Дойче Велле…»
Понимаю – будут читать «Архипелаг Гулаг»…
…Когда родители заснули, я босиком, на цыпочках подбегаю к окну. Всё не могу наглядеться на снегопад. Не могу поверить…
Кто же? Кто исполнил моё заветное желание?
На другом конце двора, через снеженные ветви – золотое бабушкино окно.
Но вот и оно гаснет. Всем пора спать.
Сливовое дерево превратилась в огромное пушистое чудище. Беседка виноградника – в искрящийся снежный ковёр – самолёт. Пришло их время сиять в ночи.
«Только бы не растаяло к утру», – подумал я, засыпая…
Я открыл глаза от радости.
И не сразу понял – откуда она?
Было очень рано – но необыкновенно светло. И ещё не глянув в окно, я вспомнил, что произошло вчера.
Первый снег – зима пришла!
К утру я подмёрз. Обычно бок мой греет стенка, за которой – печка. За ночь уголь прогорел – стена остыла, и прижиматься к ней стало бесполезно. Родители похрапывали на разложенном диване. Мама – под ватным одеялом. Отец выставил ноги из – под своего тоненького – ему всегда жарко.
«Встал первым – иди за углём, это морской закон!» – так говорит папа Марк. Встаю босиком, в трусах и майке. Надеваю отцовские шлёпанцы, накидываю его куртку,
