день рожденія на конъ.Шестнадцать лѣтъ. Окраина. Подъѣзды.
Изъ форточекъ табакъ. Не только мой.
И разговоры про нескладность разныхъ темъ.
Приснится отдыхъ. Онъ вѣдь нуженъ всѣмъ,
Творящійся уставшихъ вѣкъ каймой.
Меня не замараютъ вычурные съѣзды.
Не такъ ужъ сильно измѣнилось все вокругъ.
Я не былъ здѣсь, но узнаю другое,
Что мнѣ окно показываетъ безпрестанно.
Вскричать бы что-нибудь а Іа «Асанна!»,
Но есть и болѣе на свѣтѣ дорогое,
Чѣмъ безъ стрѣлы въ рукѣ уставшей лукъ.
Писать продолжу. Только кофе стынетъ
И разговоръ не состоялся въ магазинѣ.
Но все прошло. Вернется все съ привѣтомъ.
Прошу у Господа, чтобъ не послѣднимъ лѣтомъ,
Помятымъ на разложенной резинѣ.
Ну все… Потомъ получше что-то хлынетъ.
Тотъ годъ остался не замѣченъ,
Внедряя боль, познанія о сущемъ,
Ломая ровное спасеніе до стѣнъ.
Не выплыветъ изъ вязи Карѳагенъ
Съ намѣреньемъ, ему присущимъ,
Въ которомъ камень основанія – извѣченъ.
Вернусь къ нему еще не разъ.
Онъ живъ и помнитъ золотое тоже.
Ахъ, да! Я не представилъ виноватыхъ.
Надъ склонами оазисовъ горбатыхъ
Испепеленъ мой Римъ. О, Боже!
Ужель собою ты сподобилъ насъ?
Немного въ сторону… И половина острововъ.
Пришествіе второе позолочено углами.
Безчисленная скорость не снимаетъ арфу,
Ревущую, смѣняющую Юлію на Марѳу,
Гуляющихъ попеременно между нами
На фонѣ выпитыхъ дворовъ.
Пока возьму немного изъ дали,
Гдѣ сонъ прошелъ подъ благородство
Несносныхъ утреннихъ часовъ.
У города далекаго на нѣжности лѣсовъ
Не окунаю руки въ пораженья скотство
И не срѣзаю яростью желѣза фонари.
На поступи метро и каменнаго свода
Иду понять, какъ вырваться навѣкъ.
И ложь забуду губъ навѣтомъ.
Простымъ и скомканнымъ привѣтомъ
Прощеніе на улицы, гдѣ снѣгъ
Почти погибъ, накину на народа
Большія плечи, старостью хранимы.
Пуста подъ ними скорость настроенья.
Но крохотная жизнь помѣстится и тамъ.
Въ другой проемъ довѣрено листамъ
Попадать, соскобливъ терпѣнье,
Гдѣ по полямъ гуляютъ херувимы.
«У ложнаго залива, снятаго съ вагона…»
У ложнаго залива, снятаго съ вагона;
Поблизости отъ мнѣ подаренныхъ сноповъ
Я, лѣнь призвавъ остановить закатъ,
Жму страстно рукопись палатъ
Какъ обезьяньихъ представляемыхъ клоповъ
Въ дверяхъ, минуемыхъ въ два кона.
И кто бы зналъ, что въ точкѣ сѣрой вѣтки Есть нѣкто.
Станетъ тѣломъ оголеннымъ
За прайды дней финальныхъ заточеній
Мнѣ эталономъ бархатнымъ сличеній
Съ тѣмъ годомъ нравственно зеленымъ
Пристанище
