совершая мессъ надъ полыньей,Пошла волна озябшихъ рукъ,
Качаясь выше, чѣмъ тотъ сукъ,
Который въ омутѣ становится свиньей
И лицами, одѣвшими печали.
Ты кто? И на какомъ жаргонѣ
Сливаются въ слова дорогъ огни?
Двѣ линіи на кругломъ постаментѣ
Сошлись въ рубцы на комплиментѣ;
Создай оттѣнокъ, не спугни
Не каюшихся въ вырѣзанномъ тронѣ.
Грусть капель, брошенныхъ на потолки,
Мнѣ отворила разговоръ о томъ,
Что общего имѣется въ развилкѣ
У неиспользованной въ вѣтрѣ вилки,
У клятвъ, не сломанныхъ бортомъ.
И только вѣрятъ въ свѣтъ нѣмые мотыльки.
И только звонъ идетъ по-португальски…
Не забродивъ надъ тѣмъ кустомъ.
Мы замолчимъ, рисуя гороскопъ;
Добавимъ лошадямъ чумной галопъ.
Въ пространствѣ оттиска пустомъ
Въ шумъ отпадетъ нашъ грѣшникъ майскій.
А по пятамъ не по привычной рампѣ.
Закованный въ наивности фургонъ
Бѣжитъ онъ, нѣкто въ красномъ цвѣтѣ
Съ разсказами о дикости діетѣ,
Въ уютныхъ ложахъ заглушная баритонъ
По признакамъ, сгорѣвшимъ въ лампѣ.
«Кто ты такой?» – я вопрошаю. Не ты ли далъ
Мнѣ воздухъ за больную кровь на часъ?
Тотъ яркій день былъ равенъ силѣ,
Топившей ярость въ утонувшемъ илѣ.
Та странность вскользь объединила насъ
И я былъ вѣрнымъ какъ старикъ Дедалъ.
Къ зазубринамъ единственной стрѣлы
Я шелъ, крича кому-то «Здравствуй!»
И не щадя укоромъ пустоту у мрака.
Мы все узнали, какъ слѣды – собака,
Но на цѣпи есть только слово lui
И это – не начавшаяся ты.
А я, встающій заново съ утра,
Помолвленъ только лишь съ дорогой.
Непроходимой безъ того, что дальше
Бѣснуется, какъ было это раньше.
Съ тобою обходя, шагая въ ногу,
Пока не выслушалъ я то больное «да».
Но то писать, съ тобой общаясь —
Не мѣсто и не время. Ты ушла
Туда, гдѣ отрицается былое.
Потомъ и улыбнемся, говоря о полѣ:
Ты лучшаго со словъ и не нашла.
Молчу, на новомъ не мѣшаясь.
«Я заварилъ… Не чай зеленый…»
Я заварилъ… Не чай зеленый…
Унесъ разсвѣтомъ призраковъ ночныхъ
И пережилъ остывшій на окнѣ…
Не знаю имени. Иль были всѣ
Въ немъ сказаны? Закрытыхъ и больныхъ
Кидаютъ въ уголъ обреченный.
Не дамъ отвѣть себѣ сейчасъ.
Потомъ не будетъ жажды отвѣчать.
Я слышалъ улицу изъ камня славы.
Балконы – слѣва; смерти – справа…
Все не даетъ у зеркала молчать
И разбивать большой сервизъ за часъ.
Никто и никогда не сварить мнѣ ѣды
Изъ комнаты, сквозь стѣны спящей на боку
И метромъ отвергающей ничто.
Безумство не становится грѣшно
И, вопреки все слышащему потолку.
Вытаскиваетъ
