поглядим…
Руку убрал. Ещё постоял, добавил уже спокойнее:
– А ты почему меня никак не называешь? А, Любушка? Или я не добр к тебе? Когда поумнеешь-то?
Она молчала. Смотрела в пол, а видела почему-то только руку отчима, точнее – обе его руки. Одну неподвижную, в чёрной потрескавшейся коже. А другую – жилистую, с нервными пальцами, которые то сжимались в кулак, то растопыривались, словно когти дикого зверя. Она крепко-крепко зажмурилась, испугалась, что он сейчас ударит её. А когда открыла глаза, отчима в комнате уже не было.
За хорошую работу ему доплачивали сахаром, эту премию он заставлял мать продавать на рынке. Выручку по несколько раз пересчитывал и куда-то прятал. Однажды доплату выдали конфетами. Там были ириски-тянучки, подушечки и даже две московские шоколадные в красных фантиках. Конфеты лежали в вазочке, которую мама очень берегла. Любушка взяла вазочку, просто чтобы посмотреть. И не услышала, как вошёл отчим.
– А ну, не трожь! Это не для тебя, крыса худосочная!
От неожиданности Люба выронила вазочку, посыпались по полу конфеты. И тут же цепкая клешня сжала её сзади за горло так, что дыхание перехватило и тело стало ватным. Если бы не вернувшаяся с рынка мать, наверное, он убил бы её или ещё что хуже.
С тех пор она старалась никогда не смотреть на отчима. И по-прежнему никак не называла его.
В июне сорок второго Любу, как и всех старшеклассников, послали на окопы. Это только так говорится: «на окопы». На самом деле это многокилометровый противотанковый ров. И такая гигантская канава должна быть выкопана в самые короткие сроки, потому что она, по замыслу военачальников, должна остановить немецкие танки. От этой трудовой повинности освобождены только женщины с грудными детьми, а поскольку детей у школьниц нет, то вот им в руки лопата с киркой – и вперёд с комсомольской задорной песней!
Странно, но маму не призвали на окопы – наверное, отчим добыл ей фиктивную справку. А то ведь за уклонение от труд-повинности – штраф огромный или судимость, полгода исправительно-трудовых работ.
Об этом рассказал перед началом работ молодой военный с двумя кубиками на петлицах.
– Это вам не канава! Это важнейший стратегический объект, – вещал он, мотая головой и срывая голос. – Ров должен спасти наш родной город от вражеских танков. И создавать его надо качественно, по регламенту. Два метра глубина, пять метров ширина поверху. Одна стена должна иметь уклон сорок пять градусов, другая – шестьдесят. Это чтобы земля с откосов не осыпалась. Буду проверять лично, так что халтурить не советую. Надеюсь, все понимают, что тут тоже фронт, пусть и трудовой…
Разобрали инструменты, и началась безостановочная, ужасно тяжёлая работа. Ближе к вечеру позволили развести костры, а тех, кто совсем выбился из сил, отправили готовить ужин. Любушка попала в их число.
Сверху она видела, как этот строгий военный ходил по дну канавы с землемерным циркулем и транспортиром. Ругался, заставлял исправлять огрехи. И сколько человек работает, тоже было видно сверху. Сотни людей,
