будто нуждалась в передышке, уткнулась лбов в ковер.
Ей не было у кого просить помощи. Она слуга и это все удел слуг. Её мать стара, всю жизнь работала в чужих домах, а в последнее время слегла. Отдавала все силы, чтобы содержать своих дочерей.
Теперь же пришел черед Марии помогать своей матери. Терпеть побои и беспрекословно выполнять поручения.
Когда ты знатен или же у тебя есть деньги – ты можешь позволить себе гордость.
Когда у тебе нет ничего – ты зависим. Должен молчать и послушно сносить все удары жизни.
Мария родилась и выросла в смирении. С самого детства знала, что бедна и выйдет замуж за такого же бедняка, который всю жизнь будет прислуживать другим.
В ней не могли зародиться гордость и самолюбие.
От того она молча поднялась и вышла из кабинета. У неё не было времени обрабатывать свои раны и вытирать кровь. Ей нужно было вывесить стирку, а после подать обед, после ланч. Помочь на кухне, убрать, проверить не испачкала ли кровью ковер. Если хоть капля – оттереть пока не засохла. Уже вечером она постирает свое платье, сотрет пальцы до красноты, стараясь оттереть засохшие капли крови.
Иоханн отправился ждать свою жену. Внутри все ещё кипела злость.
Он сидел у камина, вытянув ноги. Глядел на яркие, оранжево-красные всполохи пламени, трещащие дрова.
Медленно цедил алкоголь, хмуря густые брови с седыми волосками. Иногда чесал свою редкую бородку.
Когда Эдита зашла в комнату, она ощутила в воздухе напряжение. Просто знала, что ей есть чего опасаться. Но не опускала взгляда, уверенно глядела на Иоханна, дожидаясь, когда он посмотрит в ответ. С раздражающим упрямством всматривалась в его лицо, сжимая в кулаках подол своего платья.
Задрала нос и до боли выровняла спину. В её теле и лице была раздражающая уверенность и сила. Из-за этого хотелось сделать ей больно, хотелось сломать её. Для Иоханна было невыносимо, было оскорбительно, что Эдита не выражала ни капли страха.
На её лице было написано не высказанное: «Что ты мне сделаешь? Ты уже сделал все, что мог!».
Иоханн медленно поднялся. Его немного шатало от выпитого алкоголя или же из-за бессильной злости и печали. У него было дыхание, обжигающее запахом алкоголя. Он подошёл к своей жене, та не отводила взгляда от его лица.
– Где ты была?
– В доме своей семьи, – уверенно ответила.
Мистер Эшби цыкнул, переведя взгляд куда-то за плечо Эдиты.
– Я был добр к тебе, – задумчиво протянул, находясь неприятно близко к девушке. Ей хотелось съежиться, но она не позволяла себе этого, – и так ты отплатила за мою доброту? Ты позоришь фамилию Эшби.
Ты хоть представляешь сколько сплетен разошлись по городу из-за того, что ты уселась с этими…
Он презрительно скривился, будто семья Кэнтуелл была не обычной семьей, а что-то сродни крысам, что бродят по помойкам.
Девушка поджала губы, упорно глядя на лицо мужа.
– Ты
