Запомнишь, моя птичка?
– Да, сестра, – слишком серьезно, от чего было смешно, кивнула Сесилия.
Они немного помолчали. На тумбе трепещал огонь свечи, отбрасывал чудные тени, искаженные и мрачные. Если прислушаться можно было услышать шепот огня.
За окном наступала ночь.
Там затихали голоса благочестивых горожан – они разбредались по своим ветхим домишках. Теперь там начинали звучать голоса пьяниц и разбойников. Некоторые женщины в ярких или же потрёпанных платьях пьяно хохотали, выходя из таверн в обнимку с такими же пьяными мужчинами.
Дом семьи Кантуэлл был в странном месте. С одной стороны в шаговой доступности шумная таверна, там всегда в ночи звучали песни, с другой стороны огороженное забором кладбище. Возвышались серые камни с вырезанными на них именами, кое-где кресты.
А дальше – лес. За ним горы. Лес и горы отрезали их маленький городок от остального мира.
– Это значит, – задумчиво нахмурившись, глядя куда-то в пол, заговорила Сесислия, – Аннет мне соврала?
– Нет-нет, совсем нет, – погладив сестру по мягким волосам, едва слышно сказала Эдита с нежной улыбой, – она просто не так объяснила.
Сесилия была наивной и совсем маленькой, Эдита не хотела, чтобы в её сердце зародилось недоверие к людям и осознание, что в некоторых душах проросли зерна злорадства, обмана и жестокости.
А Аннет была такой. Ей было одиннадцать, но она была той сестрой, которую Эдита не любила больше всего. Но отец, напротив, обожал её. Будто не видел в её глазах злобы и притворства.
Она была тем, кто из вредности тянет за волосы, а после наивно округляет глаза и говорит, что совершенно случайно.
Эдита старалась не держать зла на Аннет из-за её насмешек над Сесилией и из-за того, как она играет на чувствах малышки. Повторяла себе, что девушка все это делает из-за ревнивости. Она хотела всем нравиться, хотела, чтобы вся любовь была положена к её ногам.
Ей было мало внимания, было мало нежности и любви.
Но Эдита могла подарить ей только строгость, а отец не был способен демонстрировать любовь.
Катерина слишком строга в своём нраве, чтобы обнять, Роза сама ребенок. От того Аннет осталась обделённой лаской.
Эдита старалась это понять, пыталась заставить в своем сердце зародиться любви к младшей сестре. Но все её нутро сопротивлялось.
Аннет была красива и нет никого опасней девушки, что знает о своей красоте.
Она пыталась казаться взрослее, чем есть. Улыбалась одними уголками губ в какой-то кошачьей, заигрывающей улыбке, а в жестах появлялись признаки будущей кокетки. Отец это мастерски не замечал и приводил Аннет в пример остальным своим дочерям.
– Сестра, – шепнула Сесилия и Эдита вздрогнула, вынырнув из собственных мыслей. Тут же улыбнулась, по-матерински глядя на младшую, – я хочу тебе кое-что подарить.
– Да? – игриво спросила Эдита. – Что это? Может твои маленькие пальчики?
