обернется в его пользу… Хотя… большая вероятность что его осудят. Только вот на сколько лет? Он достал из кармана раскладные и скрепленные между собой маленькие деревянные иконки, на которых были изображения Господа бога, святого Михаила Архангела и Тихвинской Божьей Матери. Это его матушка сунула ему на свидании в Петропавловской крепости. Эти освященные иконки Зинаида Ивановна привезла из Успенского мужского монастыря в Тихвине. Сказала сыну, что они чудотворны и нужно усердно и денно и нощно молиться им. Авось поможет ему Всевышний избежать тюремного срока.
Алабин поставил миниатюрный иконостас на стол и начал креститься и читать тринадцатый псалом Давида:
– Доколе, Господи? Ужели забудешь меня навек? Доколе скрывать будешь лицо Свое от меня? Доколе советоваться буду с собой? Днем печаль в сердце моем! Доколе возноситься будет враг мой надо мной? Взгляни, ответь мне, Господь Бог мой, освети глаза мои, чтобы не уснул я сном смерти. Дабы не сказал враг мой: пересилил я его! Неприятели мои ликовать будут, когда пошатнусь я. А я на милость Твою полагаюсь, возрадуется сердце мое спасению Твоему. Воспою я Господу, ибо Он сделал мне благо…
Едва Алабин закончил псалом, как защелкал открываемый замок и залязгал отодвигаемый засов. Натужно заскрипели казематные врата распахнулись: это принесли обед тюремщики.
Пятого апреля на свидание с Алабиным приехал его лучший друг Лунин.
Михаила отвели в комнату к арестанту и закрыли. Обрадованный поручик вскочил с кровати и заключил в объятья сослуживца.
– Как я тебя рад видеть, Миша!
– Я тоже.
– Намедни приезжала матушка с гостинцами, а сегодня прибыл ты. Я настоящий счастливец. Любое свидание с другом или родственником в этом забытым богом и людьми месте превращается в настоящее торжество. Жаль, что угостить тебя, Миша, нечем, кроме корочки хлеба, вчерашних матушкиных пирожков и напитка похожего по цвету на чай.
– Ничего, Митя, перебьюсь. Я подкрепился в придорожном трактире. Вчера в Петербург явился делегация султана с фирманом об объявлении нам войны. Мы снова будет сражаться с турками. Давыд отбыл в Молдавию к князю Багратиону. Передавал тебе горячий привет. Сказал, чтобы ты держался. Возможно, тебе сократят срок каторги, амнистия не за горами. Переведут в действующую армию на Кавказ, получишь пару чинов – и в отставку! После – в родное поместье. Вот и достойное возвращение в Россию. Тебе еще повезло: ты убил врага отечества.
– Все равно каторга – это каторга, – сокрушался Алабин. – Доля несладкая. Уголовное дело для нашего брата офицера хуже некуда. Уж лучше признали убийство племянника Стоуна политическим.
– Сей оглушительной для всей Европы истории не случилось бы, если бы ты подошел к устранению графа изобретательнее. Тебе надобно было просто нанять убийцу (или парочку), щедро ему заплатить, и он бы блестящим образом выполнил свою работу. Выследил бы посланника, надел маску и заколол
