что ответственны за полировку душ. Это уже не мастерство огранки и не искусство шлифовки, это таинство. Божественная часть Святого Огня нивелирует грани добродетелей додекаэдра в сферу, сияющую во Славе Господа подобно звезде, где Бог видит свое неискаженное отражение, а душа возвращается Домой. Мельчайшие частицы, снятые при полировке, сгорают в лучах звезды, а сама душа всплывает из кольца астероидов, оставляя связанные пороки на этом плане в ожидании своего возвращения.
Это есть Момент Воссоединения: бабочка, сбросив одежду куколки, вспорхнула к солнцу.
Если тебе для осознания нужен пример из истории человечества, то этот пример – ты. Стадия полировки – интимный духовный акт, сокрытый от всех, только ты и Бог, и познать его можно, только дойдя до него самому. Тогда Храм в Храме становится просто Храмом, ибо для того, чтобы быть им, не нужны стены, увенчанные и украшенные ликами тех, кто достоин взирать на входящих или проходящих мимо, на молящихся Богу или торгующих Им, на разноликих и разноименных, но одинаковых в одном – пребывающих во сне и ничего не подозревающих о Святом Огне.
Живая Вода
– Водой живой меня омой.
– Но в мире нет воды иной,
Чем та, что здесь, перед тобой.
– А если мертвая она?
Что, выпей я ее до дна,
Со мной случится, дай ответ?
– Вода есть жизнь, в ней смерти нет.
1
Адам за руку вел Еву по Саду. Она разглядывала дерева, усыпанные райскими плодами, коих нередко насчитывалось большим числом, нежели листьев на ветках, отчего изумрудная зелень, перемешанная с ярко-желтыми, огненно-красными и лилово-синими дарами местной божественной флоры, проявлялась на общей мизансцене Рая восхитительными колористическими изысками, образующими тем не менее тонкую цветовую гармонию. Рот Евы не закрывался от нахлынувшей на нее волны восхищения, глаза – от потока света, наполненного предметами и звуками, формой и движением. Ее можно было понять, Ева недавно вошла в этот мир. Адам, напротив, был угрюм, озадачен и разглядывал не внешнее окружающее изобилие, знакомое ему (он оказался в Раю несколько раньше Евы), но собственную внутреннюю пустоту.
С того самого момента, как Отец подвел к нему Еву и сказал: «Адам, это Ева», Адам познал одиночество. Пока не было ее, определить свое положение в мире и дать ему определение он не мог. Было окружающее его Здесь и Сейчас, был он сам и… все, но вот появилась она, и Адам назвал свое положение до Евы грустным словом «одиночество». Сознание первочеловека запустило воронку самобичевания, выкопало пропасть тихой печали, обнаружило впадину обиды (сколько твоих потомков, Адам, будут стоять на краю этого омута).
Голос Евы прервал его тягостные мысли:
– Куда мы идем, Адам?
Адам вынырнул из самопогружения…
2
Когда
