таким отпетым трусом. Когда – и если! – все закончится так, как должно закончиться, моему психоаналитику придется несладко».
В помещении наметилось некоторое движение. Те, кто был ближе к входу, расступились насколько возможно. Первым вошел инженер-навигатор ван Ронкел, а за ним, пригибаясь, чтобы не стукнуться о притолоку головой в съехавшем на брови берете, проследовал капрал Даринуэрн. На его обычно бесстрастной физиономии сейчас отчетливо читалось недовольство.
– Ну наконец-то, – сказал капитан Ктелларн.
Капрал огляделся. Что-то в окружающих людях ему не понравилось, и он быстро сказал:
– Я без оружия. Но это не значит, что на меня имеет резон нападать.
– Вы под моей защитой, – произнес ван Ронкел абсолютно серьезным тоном.
– Дом оцеплен, – продолжал Даринуэрн. – И у всех есть оружие. Пока это цкунги… парализаторы. Вы должны понимать: нам ничего не стоит обездвижить всех. Я пришел только затем, чтобы разобраться в ситуации.
– Да сколько угодно, – сказал де Врисс. – Но встаньте так, чтобы я вас видел.
Капитан Ктелларн что-то проскрежетал по-эхайнски.
– Нам нужен переводчик, – быстро сказал командор Хендрикс.
– Капитан говорит, что разбираться в ситуации будет сам, – откликнулся из своего угла Тони Дюваль.
– Капитан желает разбираться самолично, – эхом продублировал его реплику всезнающий Франц Ниденталь.
Отповедь капрала была невнятна и сердита.
– Капрал спрашивает: вас что, обезоружили? – сообщил Тони. – Капитан по этому поводу нервничает и сквернословит. Ему стыдно.
– Не спорю, – сказал Ниденталь.
– Ну еще бы ему не было стыдно, – проворчал командор Хендрикс.
– Капрал уточняет, правильно ли он понял, что ситуация вышла из-под контроля, – окрепшим голосом объявил Тони. – До капитана доходит, что мы понимаем, о чем они тут собачатся. Он спрашивает, не может ли капрал говорить на другом языке. В смысле, на каком-нибудь эхайнском наречии, которому он меня не учил. Капрал отвечает, что он простой солдат. Говорит на непонятном языке… Капитан тоже его не понимает. – Тони вдруг хихикнул. – И снова сквернословит.
– Мой мальчик, – сказал командор Хендрикс строгим голосом. – Надеюсь, они не научили вас дурному?
Оберт нервно хохотнул. Его смех упал в напряженную атмосферу, словно тлеющий уголек в пороховую пыль.
Ирен Зюлстра перестала молиться и смущенно улыбнулась. Из дальнего конца комнаты донесся чей-то сдавленный смешок.
– Капрал говорит, – продолжал Тони, давясь смехом, – что ему приказано охранять людей, а не господина капитана. Что у него такой приказ из… в общем, откуда-то издалека. Да хоть из… грубое слово, отвечает капитан. Капрал говорит, что никому и в голову не могло прийти, будто господин капитан вдруг решит ни с того ни с сего
