Карл уже не так велик, по словам синьора суперинтенданта. Правда, прежде чем сказать это, Кавальери проверил все углы, даже за дверь выглянул, не подслушивает ли кто-то. Но вот тебе неприглядная правда: Карлу Оттоленги уже очень много лет, и провести целый спектакль певец не может чисто физически. Зато он основал школу, и своих учеников буквально тащит к вершинам славы.
– Надо полагать, среди этих учеников есть и тенора?
– Именно так! И если можно устранить конкурента таким простым способом, то почему ж им не воспользоваться?
– Слушай, но ты ведь тоже тащишь своих студентов за собой!
– Да? – Лавиния прищурилась. – И куда? К лавровым венкам Парнаса? Нет, дорогая, мои ученики месят болота Зелёного Эрина, чтобы научиться нейтрализовать банши, и продираются сквозь джунгли Квазулу-Наталя для повторения методик колдунов. Я не говорю уже о лабораториях, дуэлях на полигоне и попросту ежедневных пробежках. Мои ученики, ха! – в волнении она поднялась и теперь расхаживала по гостиной. – Умения моих студентов – это вопрос жизни и смерти, причём жизни или смерти не только конкретного мальчика или девочки, но и тех, кто сам не может себя защитить!
Дождавшись конца этой пафосной фразы, Марджори спокойно глотнула вина и сказала:
– Ты так горячишься, будто это тебя обвинили в протекционизме. Не забывай, для того же драматического тенора Франко Фальеро именно опера является вопросом жизни и смерти.
– Ну, да, – вяло ответила Лавиния. – Ты права.
Она снова уселась, и откинулась на спинку кресла. Почему-то вдруг навалилась усталость – или это туман вполз в приоткрытое окно и долил безнадёжности в разговор?
Меж тем её секретарша просмотрела записи и наморщила лоб:
– Что-то мне напоминает эта фамилия, Фальеро… Не могу вспомнить.
– Всплывёт, когда перестанешь об этом думать.
– Ну, да, согласна… Хорошо, там был ещё какой-то фрагмент разговора, расшифруешь?
– Собственно, это уже почти всё. «Заходила С.М., просила за Ф. О том, что она мне рассказала, не стану писать даже здесь, но у меня появился повод не так жестоко наказывать мальчика. Послал ему магвестник», – Лавиния, не глядя, ткнула пальцем в доску; появившаяся картинка изображала красавицу-блондинку с огромными голубыми глазами. – Соня Мингард, сопрано. Я с ней немного знакома, и могу с уверенностью сказать – очень хорошая женщина. Вот просто хорошая, и всё. Что именно она рассказала Кавальери о нашем теноре, суперинтендант мне так и не сообщил, но это было достаточно весомо, чтобы возобновить контракт и оправдать это перед Гильдией. Имя уборщицы, полагаю, нам пока не нужно?
– Не знаю… – Марджори задумчиво смотрела в окно. – Я вспомнила, кстати. Был такой дож, Марино Фальеро, которого казнили за предательство интересов Венеции.
– Когда?
– Не помню. Как ты думаешь, это может иметь отношение к проклятию?
Лавиния покачала головой.
– К
