Лихачев. – В правом кармане. Только учти, у меня настоящие, не электронные. И крепкие.
Милана смущенно глянула на меня, я махнул рукой и сам достал ей сигареты полковника. Как-то не время сейчас было лекции ей читать.
Она порывалась выйти, но я велел ей сесть на стул у двери и курить там. Однажды при мне в Комок вошел серчер с сигаретой, Продавец даже слова ему не сказал. И дым вытягивало мгновенно, здесь сильная вентиляция.
Я подождал, пока Милана справилась с зажигалкой и закурила. Делала она это по-прежнему неумело.
– Вы что-то… посмотрели? – спросил я, стоя рядом.
– Нет еще. Сейчас Елена смотрит… сердце… – Милана глубоко затянулась. – Давай не об этом, а? Как у тебя дела?
– Нормально. А что не звонила?
– Учеба, – неубедительно объяснила Милана. – Дел по горло, да… – И тут же, испортив даже эту отмазку, спросила: – Как у вас с Дариной, всё в порядке?
– Хорошо, – ответил я.
Повисло неловкое молчание.
– Вы на меня не обращайте внимания, – сладким голоском произнесла Наська. – Я все понимаю, это взрослые отношения.
Милана вымученно рассмеялась.
– А ты как, непоседа?
– Расту, – подумав, сообщила Наська. – Думаю о жизни. Решила начать писать стихи.
– Умница, – одобрила Милана.
И тут из-за занавеса вышел Лихачев.
Сказать, что у него был озадаченный вид, – мало. Он был растерян и, кажется, даже слегка испуган.
– Что такое? – дернулся я.
– Максим, такое дело… – Лихачев скривился. – Эта… Татьяна… не человек.
Он, крякнув, перебрался через стойку. Подошел, забрал у Миланы свои сигареты, тоже закурил.
– На вид обычная женщина, – сказала Милана осторожно. – Даже красивая женщина.
– Ну да… И документы у нее нормальные, и в сумочке ничего подозрительного. Елена говорит, что сердце нечеловеческое. Там две дополнительные камеры.
– Шестикамерное? – удивилась Милана.
– Три предсердия, три желудочка. Дополнительная вена и артерия, кажется, идут прямо к мозгу. Мы еще глянули быстро мышцы – Елена говорит, что такого вообще в природе не бывает. Какой-то особый тип мышечной ткани, надо смотреть под микроскопом, но… В общем… там у нее словно всё улучшено. Понимаете?
– Она Прежняя, – сказал я, холодея.
– Да, – кивнул Лихачев. – Я это допускал. Но не думал, что они так отличаются внутри.
– Я готова помогать, – решила Милана, покрутила головой, ища, куда бросить окурок. – Если так, то я готова. Я как-то сразу перестала ее жалеть!
– Подожди, надо понять, что делать, – сказал Лихачев. – Убитый Продавец – уже плохо. Но его соплеменники хотя бы разрешили вести следствие и проводить вскрытие! А тут – убитый Прежний. Я не знаю, что делать.
– Официально их как бы нет, – заметил я.
– Но мы как минимум
