для голосования. Пассажирам объявили, что каждый желающий может, не отходя от спальной полки, выполнить священный гражданский долг. Достаточно только предъявить паспорт и выполнить кое-какие формальности.
В купе, где сидели шахматисты, просунулись озабоченные головы работников избиркома:
– Будете голосовать, товарищи?
– Да, да, конечно… – задумчиво согласилась Лиза Александровна.
Она не отрывала взгляд от позиции на доске. На ощупь достала из сумочки паспорт и кое-как нацарапала свои данные в открепительном талоне. Получив бюллетень, аккуратно сложила его вчетверо.
После чего торопливо засунула паспорт в избирательную урну, а сложенный бюллетень – в сумочку.
Члены избиркома извлечь документ категорически отказались. По закону они должны были доставить запечатанную урну в свое центральное учреждение и там вскрыть на глазах наблюдателей и не раньше, чем в двадцать часов по местному времени.
Лизе Александровне пришлось прервать поездку и возвратиться домой. Да еще целую неделю переживать – вернут ей паспорт, или он так и затеряется на российских бюрократических просторах.
В итоге все завершилось благополучно. Хотя остававшийся дома муж долго крутил пальцем у виска и ронял обидные слова в адрес великой древней игры.
Кстати, Лиза Александровна почти не переживает из-за шахматных побед или поражений. Ее завораживает сам процесс движения фигур и расчета вариантов.
Мы относимся к результату гораздо эмоциональнее. Вадик Семенов после каждой партии подпрыгивает на месте и кричит о гениальности замысла. Или, наоборот, о случайно утерянной концентрации. Он проигрывает чаще других, потому что слишком торопится.
А в блице, как ни странно, лучше не спешить. Движения руки должны быть плавными и ритмичными, как у пловца. Здесь надо не быстро бить по часам, а быстро думать.
Если бы я занимался физиологией, то обязательно написал статью о пластике спортсменов. И в том числе шахматистов. Мне кажется, что наблюдать за ней не менее интересно, чем за тактическими уловками или молодецкой затяжной борьбой.
Ну а Семенов попал бы в такую статью как образец стопроцентной физиологической бездарности.
Наши посиделки заканчиваются всегда одинаково.
У кого-то из присутствующих требовательно звонит мобильник. Это сердобольные коллеги с придыханием сообщают, что начальство вибрирует, бьет копытами и жаждет нашей материализации за письменными столами. И что не грех наконец-то появиться в отделе. Потому что только упорный труд дает шанс со временем стать начальником и уже самому вибрировать и бить копытами.
Мы со вздохами покидаем гостеприимный склад и расходимся по кабинетам.
Это звучит непривычно, но я люблю работать. Мне нравится перебирать карточки с цитатами. Раскладывать их и выискивать оттенки значения того или другого слова.
В
