ощущение? А там, в Новом Орлеане? Трудно сказать, ведь за все прошедшие годы Майкл ни разу не побывал дома.
Жаль, что в прежние времена он не был достаточно внимателен ко всем, кто находился рядом. Он слишком боялся взрослых. Поговорить бы сейчас с отцом, посидеть вместе с ним и с его чудаковатыми друзьями возле пожарной части на Вашингтон-авеню.
Интересно, неужели дубы и в самом деле были тогда огромными? Неужели их ветви действительно образовывали подобие арок и по этому зеленому туннелю можно было дойти до самой реки?
Майкл помнил цвет сумерек, когда после затянувшейся тренировки он шел домой по Эннансиэйшн-стрит. Какими красивыми казались оранжевые и розовые цветы лантаны за низкими металлическими оградами! А найдется ли еще где-нибудь на всем белом свете такая палитра красок неба? Едва ли. Цвет небосвода менялся от розового к фиолетовому, а над крышами убогих домишек всплывала золотая полоса…
И конечно, Садовый квартал. Да, Садовый квартал, воспоминания о котором были столь божественно-неземными, что Майкл сомневался в их достоверности.
Иногда он видел Садовый квартал во сне: теплый сияющий рай, царство прекрасных дворцов в окружении цветов и мерцающей зелени листвы. Но наступал момент пробуждения, и вместе с ним приходили невеселые мысли: «Да, я был там… я шел по Первой улице… я вернулся домой… Но этого не могло быть на самом деле…» И его охватывало нестерпимое желание вновь увидеть все это своими глазами.
В памяти вставали отдельные здания Садового квартала: большой, беспорядочно выстроенный дом на углу Колизеум и Третьей улицы, целиком выкрашенный в белый цвет, вплоть до чугунных литых решеток. Больше всего ему нравились дома с украшенными четырьмя колоннами фасадами, с залами-галереями по обе стороны, с длинными флигелями и высокими двойными трубами.
Майкл помнил даже людей, встречавшихся ему во время прогулок: стариков в полосатых льняных костюмах и соломенных шляпах, женщин с тросточками, чернокожих нянек в синих форменных платьях возле колясок с белыми детьми. И того человека… Странного, безупречно одетого мужчину, которого он так часто видел в запущенном саду одного из домов на Первой улице.
Майклу хотелось сопоставить воспоминания с реальностью: увидеть домик на Эннансиэйшн-стрит, где он вырос, посетить церковь Святого Альфонса, где десятилетним мальчишкой прислуживал у алтаря, а также украшенную готическими арками и деревянными статуями святых церковь Святой Марии на другой стороне улицы. Там он тоже участвовал в совершении мессы. Интересно, действительно ли фрески на потолке церкви Святого Альфонса были настолько красивыми?
Иногда, перед тем как погрузиться в сон, Майкл представлял себя стоящим в той церкви в канун Рождества: храм заполнен народом, собравшимся на Всенощную… ярко горят свечи на алтарях… слышится ликующий гимн «Adeste Fideles»… Под Рождество по крышам, как правило, с силой барабанил дождь, а после мессы все собирались дома. В углу сияет наряженная
