вечности, так и не успев родиться. А может, это страх перед самими младенцами, которые хотят предъявить на нас – жаждущих свободы вечных подростков – свои права и сделать нас родителями? Дети ада!.. При мысли об этом Майкл против воли горько рассмеялся.
Он продолжал вспоминать фильмы… «Нечто» Джона Карпентера. Как ужасны там вопящие головы недоношенных младенцев! А ставший уже классикой «Ребенок Розмари»! А глупый фильм «Живой», где маленькое чудовище, проголодавшись, убивает разносчика молока… Жуткие образы мертвых младенцев постоянно преследовали Майкла, они возникали везде, куда бы он ни обратил взгляд.
Майкл никак не мог избавиться от мрачных дум – точно так же, как когда-то в детстве после просмотра какого-нибудь черно-белого фильма ужасов его не оставляли мысли о роскошных особняках и элегантных персонажах…
Обсуждать подобные идеи с друзьями было бесполезно. Они считали, что Джудит права, и не желали вникать в суть его доводов. «Фильмы ужасов – это наши тревожные сны, – думал Майкл. – Сейчас мы озабочены проблемой рождаемости: она падает, она оборачивается против нас». Мысленно Майкл вернулся в обшарпанную киношку своего детства – «Счастливый час». Он как бы снова смотрел «Невесту Франкенштейна». До какой же степени в те годы люди боялись науки, а еще раньше, когда Мэри Шелли записывала свои вдохновенные видения, ученость пугала их еще сильнее.
Нет, едва ли ему удастся прийти к какому-либо заключению. По большому счету он так и не стал ни историком, ни социологом. Его профессия – подрядчик. Лучше перебирать дубовый паркет, отдраивать медные краны и не лезть в другие сферы.
К тому же Майкл вовсе не питал ненависти к женщинам. Не испытывал он и страха перед ними. Они просто люди и иногда бывают лучше мужчин, мягче, добрее. Майкл почти всегда предпочитал женское общество мужскому. И его не удивляло, что женщины понимали его лучше, нежели мужчины, – история с Джудит в данном случае исключение.
Звонок Элизабет и ее искреннее желание возродить прежние отношения заставили Майкла вновь почувствовать себя счастливым, и он немедленно вылетел в Нью-Йорк. Проведенный вместе уик-энд был поистине божественным, если не брать в расчет предпринятые Майклом чрезвычайные меры предосторожности, вызванные его паническим страхом перед зачатием. Они оба сознавали, что еще не все потеряно и что прежние чувства не умерли. От возвращения былого счастья их отделял один шаг… Но Элизабет не хотела покидать Восточное побережье, а Майкл не видел для себя никаких перспектив на Манхэттене. Что ж, они будут перезваниваться и писать друг другу. А там… время покажет…
Однако годы шли, и Майкл постепенно стал терять веру в то, что любовь, о которой он мечтал, когда-нибудь придет.
Но ведь он жил в мире, где многие взрослые люди так и не испытали чувство любви. У них было все: друзья, свобода, свой стиль, богатство, карьера – но только не любовь. Такова, как считалось, особенность современной жизни, а значит, это касалось
