сложнее, от личных проблем они то и дело переходили к философским, но приемлемого для обоих решения не было.
Наконец Майкл в отчаянии предпринял последнюю попытку. Если Джудит согласится родить ребенка, Майкл уедет вместе с малышом навсегда – она никогда больше их не увидит. Взамен он сделает все, что Джудит пожелает, выполнит любые ее условия и требования… Умоляя ее, Майкл плакал.
Джудит ощущала себя раздавленной: он предпочел ей ребенка и теперь пытается купить ее страдания, ее тело и то существо, что находится внутри. Нет, она не в силах жить с этим человеком под одной крышей! Джудит проклинала Майкла за все, что он говорил. Она проклинала его происхождение, его невежество и более всего – его поразительную жестокость по отношению к ней. Он думает, ей легко было решиться? Но она инстинктивно чувствует, что должна прекратить этот жуткий процесс, должна исторгнуть из своего тела столь нежеланную новую жизнь, которая теперь впивается в нее, разрастаясь против ее воли и уничтожая любовь Майкла к ней и их совместную жизнь.
Майкл не мог больше ее видеть. Задумала уйти – пусть уходит. Он даже хотел этого – лучше не знать точный день и час, когда ребенка лишат жизни.
Майклом завладел ужас. Окружающая жизнь приобрела серый оттенок. Все вдруг утратило вкус и цвет, и мир словно охватило холодное металлическое оцепенение, в котором потонули все краски и ощущения. Он знал, что Джудит страдает, но помочь ей не в его силах. Откровенно говоря, его охватило непреодолимое чувство ненависти к бывшей возлюбленной.
Ему вспомнились вдруг монахини из приходской школы, награждавшие мальчишек шлепками, их цепкие пальцы, хватавшие его за руку, чтобы втолкнуть в общий ряд, бездумная злоба и мелочная жестокость этих женщин. Разумеется, убеждал он себя, их нельзя сравнивать: Джудит – хорошая и заботливая женщина. Но в нынешней ситуации Майкл чувствовал себя столь же беспомощным, как и тогда, когда монахини – эти чудовища в черных одеждах – наводили порядок в школьных коридорах. Он словно вновь слышал стук их грубых, мужского фасона башмаков по натертому полу.
Джудит уехала, когда Майкл был на работе. Через неделю из Бостона пришел счет за медицинские услуги. Майкл отправил чек по указанному адресу. Больше они с Джудит не виделись.
После ее ухода Майкл долго оставался в одиночестве. Случайные связи никогда не доставляли ему особого удовольствия, но теперь сюда примешивался еще и страх. А потому Майкл очень редко позволял себе сексуальные удовольствия и стал крайне осмотрителен, не желая вновь пережить трагедию потери ребенка.
Он никак не мог забыть мертвого малыша, то есть, если быть точным, утробный плод. Не то чтобы он постоянно думал о так и не появившемся на свет ребенке (Майкл про себя называл его Малютка Крис, но другим незачем было знать об этом). Дело было в другом: нерожденные младенцы стали вдруг мерещиться ему в фильмах, которые он смотрел, и даже в газетных кинорекламах.
Кино
