перерыдать друг друга, показать, кто горюет больше, но вместе с тем им не хватало актерского мастерства. Миссис Никсон стояла молча, оглушенная горем. Она больше не могла лить слезы, и теперь ее глаза лишь как завороженные следили, как опускается лопата в грунт и с глухим стуком роняет землю на дерево. Стук. Стук. Стук.
– Прощай, скин17, – тихонько сказала Лиззи, стоящая рядом с ним, и Мэтью крепко сжал ее за ладонь, которая слегка подрагивала.
– Прощай, Мэри, – сказал он сам, глядя, как исчезает гроб под слоем земли.
Ему неожиданно вспомнилось, совсем не к месту, как она задорно смеялась, когда решила научить его целоваться.
«Ты ведь такой глупый, наверняка, никогда не целовался! В твоем возрасте это позор, у нас в Ист-Энде любой ребенок поопытнее тебя. Давай я тебя научу, ну же, иди сюда, цыганенок, не бойся. Я тебя не съем, ха-ха-ха! Ближе, рот чуть-чуть приоткрой, наклонись, вот так… Ну я так знала: совсем не умеешь целоваться!»
Мэтью поднял подбородок вверх, чтобы не потекли предательские слезы.
Стук. Стук. Стук.
***
– Кажется, в Уайтчепеле нашли еще одну девушку. Ее закололи 39 ударами.
– Да что ты говоришь? Не может быть, Боже спаси. Вот чудовище!
– Говорят, она была проституткой, подозревают одного из ее клиентов…
– Какое же животное может сотворить такое…
Было начало августа – самая прекрасная пора, когда в утренних газетах разнеслась весть о том, что на лестничном пролете в бедном районе найдена убитой женщина.
В особняке Зонко о новости узнали, когда мистер Колсби отложил утреннюю газету с громким недовольным вздохом. Это означало, что новости Лондона либо совершенно обескуражили его, либо привели к негодование. Обычно это случалось, если на бирже падали акции или… происходило какое-то громкое скандальное дело, о котором все будут судачить еще недели две. Дворецкий скандалов не любил, поэтому он обычно тут же откладывал газету, допивал свою чашку и уходил, поторапливая остальных.
После того, как он уходил, о новости быстро узнавала остальная прислуга – они хватали оставленную газету, и если новость была достойная, то ее бурно обсуждали за еще одной чашкой чая, пока вниз вновь не спускался уже порядком раздраженный Колсби и не разгонял всех по своим местам.
В этот раз, стоило мужчине отложить газету и покинуть кухню, как Мэтью тут же протянул к ней руку и подтянул к себе.
– Ваши ставки, что так раздражило нашего дражайшего мистера Колсби сегодня? – ухмыльнулся он, разворачивая страницы.
– Биржевые акции упали! – сделала попытку миссис Пирс, убирая тарелки.
– Я думаю, что какая-нибудь леди оказалась замешана в романтическом скандале, – мечтательно протянула Эмма, уставившись в потолок.
– Тебе
«Сестра» на диалекте кокни.
