«крокодилы». Я захватил рюкзак, там была моя складная удочка, крючки, грузила и другие снасти. И, самое главное, фляжка с хорошим коньяком, который предполагал по прибытию на реку отхлебнуть сам, и угостить Шиндяя, чтобы ещё крепче упрочнить нашу дружбу.
– Рыба в Цне, конечно, есть, и разная. В старину говорят, даже в самом Тамбове ловили стерлядку, а уж тут я даже предположить не могу, сколько рыбы и дичи всякой водилось. Но теперь уж другое дело, иные времена, – он поправил кепку со сломанным посередине козырьком. Он не снимал её никогда, даже в самую жару. – Поймаем что, нет, какая разница? – продолжал он. – Это у вас там, может, в Москве, все с новомодными удочками сидят, и только ждут, когда же целый мешок натаскают. А мы тут по-другому думаем. В рыбалке весь смысл вообще не в добыче, а, – он на миг остановился, посмотрел на меня, и зашагал снова, – в самой возможности поймать, вот. Не знаю, поймёшь, нет. Именно вот сама эта возможность мне спать спокойно не даёт. Мечта поимки.
– А правда, что сорвавшаяся хорошая рыба всегда помнится больше, чем пойманная?
– Ещё бы, вот у меня случай на днях был, – и всю дорогу до дома Шиндяй рассказывал мне рыбацкие байки. Я не знал, насколько близки эти истории к правде, но сердце билось всё чаще. А вдруг и мне сегодня вечером попадётся крупная рыбина, леска натянется со звоном, и я её – нет-нет, всё-таки вытащу! И моя история обязательно закончится не так грустно, как у Шиндяя. Никаких обидных сходов! Закончится она ароматным, запечённым в саду на углях ужином из впервые добытого настоящего рыболовного трофея! Я даже запнулся о корень, что торчал из земли прямо посередине дороги. Замечтался…
– Смотри, не грохнись, у меня тут это запросто, лучше жди здесь! – сказал мой спутник. Я сначала и не понял, что мы пришли. Шиндяй жил на окраине. Дальше кустов можжевельника я не пошёл, хотя мне было интересно подойти ближе. Что ж, в другой раз, время наверняка будет. Пока ждал, мысленно представлял, каким должно быть жильё человека, которого все местные почитают за колдуна? Наверняка висят там по стенам вырезанные из дерева звериные морды и мордовские идолища. Невольно засмеялся от каламбура.
Шиндяй гремел чем-то, и вскоре показался с ведром, железным садком и двумя бамбуковыми удочками:
– Будешь на мою снасть ловить, а этой своей покупной хворостинкой лучше лягушек в Жужляйке гоняй, на другое она и не годится, – пошутил он. – Ну что, пошли к великой нашей воде!
Вечерами я иногда смотрел карту – она загружалась постепенно и при плохом интернете. Так вот, в некотором отдалении от кордона протекала река Цна – извилистая, местами довольно широкая, с заводями и затонами, где, как мне представлялось, было много-много рыбы. Места ведь лесные, почти что девственные. Но пойти туда одному я пока не решался.
Шиндяй относился к рыбалке как к таинству. Он не произнёс вслух, но я понял, что добраться до места лова мы должны незаметно. Чтобы никто из местных нас не встретил, не проводил «дурным глазом», не пожелал «ни пуха, ни пера» или чего-то такого же дурацкого. В общем, повёл меня Шиндяй
