говоришь про это. Я думал, ты это видела. Ты представить не можешь, как я испугался, – ныл Вилле.
Он опускает руки. Его лицо красно от слез.
– Зачем ты мне это рассказал?
Единственное, о чем она сейчас способна думать, так это о том, что ей совсем не нужна его откровенность.
– Я хотел быть честным, – всхлипывает он.
– Честным? Честнее было бы не трахаться за моей спиной!
– Да, – заикается он, – спрашивай, что хочешь, я все расскажу.
– Это было один раз?
Вилле замялся. И этим все было сказано.
– Сколько раз? – спросила Ванесса.
– Два. Всего два. Один раз зимой, когда ты переехала от меня домой. А второй раз – в прошлую субботу.
– В «Ётвендарен»?
В одно мгновение все стало Ванессе ясно, и она удивилась, как не понимала этого раньше.
– Это одна и та же девушка?
– Я больше никогда не буду с ней встречаться. Даже трубку не возьму, когда она позвонит.
– Значит, ты дал ей свой телефон?
– Я был вдрабадан пьяный. Не понимал, что делал.
– Оба раза не понимал, что делал?
Ванесса встала с дивана. Ноги подкашивались, но она не могла здесь оставаться. Ни минуты.
– Прости, Несса! Не уходи!
– Скажи мне только одну вещь.
– Я все скажу! Спрашивай! – Он встал с кресла и направился к ней.
Она попятилась.
– Как ее зовут?
Только бы не Линнея! – стучало у нее в голове. – Только бы не Линнея. Не Линнея.
– Элин, – сказал Вилле. – Она старше меня. Ты ее не знаешь.
Ванесса кивнула, чувствуя нелепое облегчение.
– Несса!
Она сняла кольцо и теперь вертела его в пальцах, не зная, что бы с ним сделать. Бросить его Вилле в лицо, как в дешевых мелодрамах?
– Я сделаю все, что ты хочешь, – всхлипывал он. – Только не уходи!
Ванесса разжала пальцы, и кольцо укатилось под шкафчик в прихожей.
Ванесса ушла.
Солнце почти село. Небо над домом семьи Хольмстрём окрасилось в розовые и фиолетовые тона.
– Чертов драндулет, чтоб тебе!..
Отец Иды пнул ногой газонокосилку, неподвижно стоящую посреди газона.
– Привет! – сказала Ида, заводя велосипед в гараж.
– Привет, – сказал папа, наклоняясь к косилке. – Как дела в школе?
– Как обычно, – ответила Ида.
Отец с отсутствующим видом кивнул и принялся освобождать ножи косилки от налипшей на них травы.
Перед глазами Иды вдруг возникла картина: ножи косилки вдруг начинают работать, отец не успевает вынуть руки, хлещет кровь…
Ида моргнула. Отец все так же сидел на корточках перед косилкой, бормоча угрозы в адрес «драндулета». Рубашка на его спине взмокла от пота.
Это
