style="font-size:15px;"> Йозефек вспылил:
– Я с просьбой от её папеньки!
– Ну что, слышали? – улыбнулась Марженка и отступила за кулису, чтобы помощник шепнул ей наставления. И кивнула ему.
– Ничего не забыла.
Шум на сцене усилился, доски подмостков и ступеней заскрипели от обилия шагов.
Марженка тут же выбежала на сцену. Справа подошли две солистки и четыре певца, одним из которых был Арнольди.
Все взгляды, особенно девичьи были прикованы к юному красавцу, тот всех вежливо приветствовал. Помощник учителя заметил, как Марженка смотрит на этого незнакомца, и, конечно, заметил, как смотрели на него все остальные. И это его задело. Свет что ли на нём клином сошёлся? Так, едва заслышав о нём, сразу выскочила, прямо глаз отвести не может! Задетый этим, он отошёл к тенорам.
Капельдинер, постукивая палочкой, каждому указал на его место.
Музыканты закончили настраивать инструменты, певцы скрылись за кулисами. Группа Йозефека была слева, справа стояли певицы, и среди них Марженка, «И почему направо? Почему там поставил?» – размышлял сам с собой Йозефек. Он не слышал, о чём говорили другие, ничего вообще не замещая, уставился направо, где стояла Марженка, а за ней этот Итальянец! Тут заиграл оркестр, полилась музыка, запели солисты и хор.
Вдруг палочка капельдинера застучала, и все разом затихли. Значит, произошла ошибка, и испорченный фрагмент надо повторить и долго учить, чтобы всё шло «как по маслу» по замечаниям пана учителя.
Когда он сегодня собирался на репетицию, позвал Марженку и пояснил:
– Девочка, будь внимательнее на репетиции! Недавно беседовал с этим итальянцем, и его образ не выходит у меня из головы. Конечно, я могу и ошибаться, но уж очень он походит на того… Бенду… – процедил имя доктор.
Жена учителя услышала это.
– Да что вам до этого? Главное, на глаза не попадаться. У меня уже его облик из головы вылетел, как и сам соловушка. Марженка, я уже и сама неоднократно пыталась узнать, что было в том свёртке, оставшемся после него в комнате.
Дочь согласилась.
На репетиции потом играл Подгайский, вдохновенно и пламенно, даже румянец на лице заиграл. Увлёкшись игрой, забыл обо всём. На сцену почти не смотрел, но едва зазвучало большое соло тенора, тут его и осенило. Оглянулся – итальянец!
Да и дочка учителя забыла о своей роли. Едва запел милый голос Арнольди, внимательно рассмотрела его, насколько это возможно было издали, и обнаружив сходство в росте, но Бенда был тогда с бородкой, и всё опустело, такой как из хлопковой нити, странно, но когда снова запел, забыла обо всех предостережениях, увлекшись им как и все прочие.
Арнольди пел так непринуждённо и прекрасно! Временами он поглядывал направо, на малую ложу. Там было темно, шторы будто порваны, но как только он запел свою главную арию, одна из штор дрогнула, и в щели блеснуло что-то стеклянное.
Капельдинер
