«Hoch Kujon von Kurland!12»
Так управляющий велел, узнав про Бирона из Курляндии, а те перепутали со старым немецким словом, – им доктор опять громко захохотал.
– Хотел бы я в этот момент увидеть пана управляющего! – засмеялся Гласивец, – Смешная история! Но народ в целом не знает немецкого, так что случайное имя для него ничего не значило.
– Да и ни к чему ему немецкий знать, – усмехнулся доктор, – Герцог и сам от души посмеялся тогда. Надолго в замок?
– Надеюсь, что да.
– Найду Вас там. Сейчас нужно туда, – он указал на дом, – Там больной. Желаю успешной беседы!
Ответив вежливостью на вежливость, Гласивец зашагал дальше. Оглянувшись, он уже не видел пожилого доктора. Тот затерялся в толпе.
Гласивец долго ещё размышлял об этом пожилом человеке. Пока не дошёл до места своего назначения.
Остановился в удивленьи. Перед ним на небольшом расстоянии вырос большой замок в лучах розового заката. Тот гордо тянулся ввысь среди долины над разбегающимися по ней постройками, а в ясном небе отчётливо выделялась высокая округлая башня с галереей и куполом. Под строгой строгой замка в долине простирался город, который видел Антонин, настоящее цветущее горное поселение. Помедгуйская долина простиралась вдаль, а над ней вверх за макушками леса тянулись могучие вершины Кладских гор, теперь зардевшееся от заходящего солнца. Невольно сняв шляпу со вспотевшего лба, он оперся сложенными руками на трость, засмотревшись на замок и долину.
Здесь Элишка, здесь он может обрести свой дом, если всё сложиться, как задумал. Что ещё ждать?
Герцог Куронский любил театр, особенно комедии. Также он очень любил и музыку, как и герцогиня, которая в основном предпочитала оперу.
Замок в Находе построил герцог Петр вместе с воротами и удобным театром. Напротив сцены сияла прекрасная ложа, на которой блестел вырезанный герб герцога Куронского.
А справа и слева располагались две ложи поменьше, и та, что справа, была увешана богатыми занавесями – это была ложа герцогини. Не бывало лучших спектаклей, когда та появлялась рядом в ложе со своим супругом.
Она приходила сюда, не сказав никому, никем не замеченная, никого не побеспокоившая.
Изредка брала кого-то с собой. Временами она заходила на репетиции, наблюдая в щель между занавесками происходящее на сцене.
Сумрак царил в ложах, пустовал и зрительный зал. Но на сцене и в оркестре было оживлённо. Шум разнообразных голосов, репетирующих каждый свою партию, позвякивание скрипичных струн, настраиваемых музыкантами, на все лады звенящие басы и всюду девичий смех – всё сбивалось в запутанный клубок из созвучий. Во главе оркестра перед пюпитром стоял регент Подгайский. Сжимая в левой руке голубой платок, в правой перебирал между большим и указательным пальцами душистые чётки, к которым время от времени прикладывался. Временами вытягивал шею, поглядывая вверх на подмостки,
