озвучивать горящие заголовки выпуска, от чего полит активный бывший эпидемиолог был целиком и полностью вовлечён в информбюро. А в след начмеду он как обычно проговорил что-то невнятное, что-то в роде: «Бабе цветы, дитям мороженое!». Но к чему и для чего это было сказано? – вечно спокойный и холодный начмед выяснять не стал, хотя бы даже от того, что это было просто бессмысленно. Оглядев ещё раз послеобеденное, весьма хаотичное передвижение постояльцев, местами сливающееся воедино с вновь прибывшими, он неспешно вышел на крыльцо, накинул на плечи светлую, летнюю куртёжку и отправился по направлению к лесной аллее.
Соседи
А я же, наконец, дождался своей очереди, получил ключ от номера и отправился в другое крыло, дабы расположиться, переодеться и отдохнуть. Вскоре в мой номер прибыло ещё два постояльца, один к вечеру, а другой ночью, и обоих, как позже прояснилось, звали Викторами. Тот, что первый, был небольшого росточка, бывший водила грузовых машин, а ныне, человек страдающий болезнью Паркинсона. Лет ему было за сорок, руки его бесконтрольно, то тряслись, то били ходуном, то подёргивались мелкими всплесками мандража. Сам он был щупл, прост и опрятен, при этом он не выделялся и не был противен ни лицом, ни поведением. Он сразу смекнул, что я не из гулящих и приехал я для поправки здоровья, поэтому предложения на счёт попить пивка в мой адрес не прилетали. Да и сам он не злоупотребляя лишь по вечерам в номере или просто на улице, в окружении весенней природы, Витёк по-своему, по-мужски тихонько наслаждался отдыхом. Иногда мы подолгу говорили обо всём подряд, в основном, конечно, преобладали рабочие, бытовые и моральные темы, но порой мы затрагивали и высоконравственные заголовки, а также текущие дневные и вечерние дела. Второй же сосед, ещё один с «победитовым» именем въехал ночью, в виду чего по-людски мы познакомились с ним лишь ближе к обеду. Он был высок, строен, немногословен, и имел он статус слабовидящего. На вид, на внешность, на манеру общения он выглядел не особо взросло. Джинсовка, кеды, бейсболка, укоренившаяся зажатость с явными задатками социальных комплексов, он максимум тянул на подростка, хотя, как позже выяснилось, что самым молодым в номере оказался я, а этому подростку через полгода минует уже полвека. В номере я бывал редко, еже ли только поспать, принять душ и переодеться, мой круг интересов всем был известен: спортивные, медицинские процедуры, природа, здоровый режим, на что сплотившийся дуэт моих соседей особо не протестовал, да и я всегда проскальзывал мимо них с какой-нибудь шуткой, новостью или анекдотом. Два Витька в некотором роде сдружились и регулярно пили пиво, когда в номере перед экраном телевизора, а когда и в беседке на улице, куда и я с радостью примыкал так за компанию. Минуло уже несколько дней с момента заезда, и у меня вполне сложился определённый маршрут всех передвижений: процедуры, прогулки по лесу, неспешный променад по побережью озера, и вечерний выход в свет. А главное, в виду моей коммуникабельности и личных интересов ко всему куда бы я не направил свой шаг, всюду у меня
